На руинах нового

Прага описана множество раз: и местными авторами, и приезжими, от Гийома Аполлинера (в его новелле сам Вечный Жид прибывает в город на поезде, прогуливается по Старому городу, набивает желудок местным гуляшом, заливает пивом, посещает неизменный для Праги бордель) до ирландца Джона Бэнвилла и даже Умберто Эко. Лондон, город, в котором Чатвин чуть было не стал директором одной из самых богатых арт-институций мира, стал местом действия бесчисленных романов, рассказов, пьес, поэм и очерков, однако подавляющее большинство из них сочинены британцами, на худой конец, американцами. Я попытался перебрать в уме – безо всякого Гугла – кто из неанглоязычных описал Лондон. Шатобриан в «Замогильных записках». Если не ошибаюсь, Селин в «Смерти в кредит». Помню отличные письма из Лондона итальянца Томази ди Лампедузы, автора великого романа, который в СССР отчего-то назвали «Леопард». Ну и конечно, «Письма из Англии» Карела Чапека, чешского классика прошлого века, одного из самых умных и негромких писателей эпохи трескучего сюрреализма. Чапек был убежденным англоманом, либералом, идеальным гражданином. Он презирал политические крайности, особенно нацизм, оттого гитлеровцы перед оккупацией Чехословакии назвали его вторым по значимости своим врагом в этой стране. Убить Карела Чапека они не успели, он умер от болезни 25 декабря 1938 года; впрочем, нацисты отыгрались на брате писателя, художнике Йозефе Чапеке, который погиб в концлагере.

В середине 1920-х годов, в еще мирной Европе, только оправившейся от Первой мировой, Карел Чапек пишет из Лондона: «С ужасом вспоминаю тот день, когда меня впервые привезли в Лондон. Сначала меня везли в поезде, потом мы бежали по каким-то бесконечным застекленным залам, меня втолкнули в решетчатую клетку, походившую на весы для скота; но это был лифт, он спускался вниз по отвратительному бронированному колодцу; потом меня извлекли из клетки, и мы понеслись по извилистым подземным коридорам, – это было как страшный сон. Затем мы очутились в туннеле или канале с рельсами, с ревом примчался поезд, меня швырнули в вагон, и поезд полетел дальше; там стоял тяжелый, удушливый воздух, по-видимому, из-за близости преисподней. Потом меня снова вытащили из вагона, и мы бежали по новым катакомбам прямо к движущимся лестницам, которые грохочут, как мельницы, увлекая вверх стоящих на них людей. Говорю вам, это кошмар. Еще несколько коридоров и лестниц, и, несмотря на мое сопротивление, меня выволокли на улицу, где у меня душа ушла в пятки» (перевод В. Чешихиной).

На самом деле Карел Чапек Лондон любил, Англию обожал, а в своих псевдодетективных новеллах сделал то, что удалось лишь его любимому Г. К. Честертону, – соединил здравый смысл с фантазией. Думаю, Чатвину это понравилось бы.

Прогулки с Синклером

С 2009 года, когда была опубликована книга Иэна Синклера «Hackney, That Rose-Red Empire: A Confidential Report» («Хакни, империя цвета красной розы. Тайный отчет»), существует два лондонских района Хакни: тот, что живет, не зная об этой книге, и тот, что существует в головах людей, ее прочитавших. Я эту книгу читал, так что неизбежно живу во владениях Иэна Синклера, в империи, где старые школы построены из красных, как роза, кирпичей.

К примеру, это значит, что, прогуливаясь по улице Долстон-лейн, я неизбежно думаю о том, как еще недавно Синклер пытался защитить от сноса здешние дома XIX века. Дома забросили давно, в них гнездились любопытные мелкие лавочки и обитали разные подозрительные личности, но это был как бы настоящий Лондон, настоящий Хакни, а не тот, что существует в представлениях бодрых девелоперов или рекламщиков. Собственно, Синклер и занимался тем, что пытается спасти «настоящий Лондон». Такие вещи обречены на поражение; вот и его кампания по спасению домов на Долстон-лейн провалилась.

Лондонские книги Иэна Синклера – а их немало, не только «Хакни» – памятники его общественных неудач. Памятники эти прекрасны – ведь литература не делается из материала счастья. Начав с полной негромкого шума, тихой ярости и стальной меланхолии «империи цвета красной розы», Синклер уже не мог остановиться и двигался от одного поражения Лондона к другому. Капитуляция dirty old town перед пластиковым духом Олимпиады 2012 вынудила нашего героя сочинить «Ghost Milk» («Призрачное молоко»). Запуск в 2012 году северной ветки лондонской надземки, которая навсегда переменила урбанистическую географию города, заставила Синклера отправиться в пеший поход вдоль новой рыжей транспортной артерии – и, завершив путь, написать книгу «Лондонская надземка». Осенью 2017-го Синклер издает последнее – как он торжественно объявил – сочинение о своем городе. Оно называется «Последний Лондон: честные выдумки нереального города» («The Last London: True Fictions from an Unreal City»).