На руинах Османской империи. Новая Турция и свободные Балканы. 1801–1927

Греки сочетают в себе два обычно несовместимых качества – большую способность к бизнесу и огромную любовь к книжному знанию. Оба этих качества, уже развившиеся к началу XIX века, подготовили их к национальной независимости, хотя ни коммерция, ни философия не дали им того политического знания, которое нации приобретают, как правило, в течение нескольких столетий. Благодаря своей торговле греки посетили страны, которые управлялись гораздо лучше, чем их собственное государство, и они сделали соответствующие выводы; греческая литература, созданная Евгением Булгарисом с острова Корфу (Керкира) и другими (Дионисион Соломос, А. Калвос, Я. Полилас, Терцетио и т. д.), помогла сформировать узы национального братства, а Ф. Ригас из Велестино подарил приближающейся греческой революции свою «марсельезу» («Пламенный гимн»). По словам одного греческого писателя, «Греция обязана возрождением своего образования» Ионическим островам.

Путешественники отмечали, что греки несли «турецкое иго с большим возмущением, чем другие христиане», хотя им-то, возможно, было легче, чем другим странам, за исключением разве только Крита. Греки занимали привилегированное положение по сравнению с другими христианскими подданными Порты. Греческий патриарх был церковным главой всего христианского населения Балканского полуострова, независимо от страны. Заслуги греческой церкви и ее священнослужителей очень велики; но болгары и сербы, а еще больше жители Молдавии и Валахии считали греческих епископов вражескими агентами. После подавления двух древних автокефальных церквей – сербской и болгарской – в городах Ипек и Охрид в 1766–1767 годах последний церковный бастион этих народов пал под влиянием греческого духовенства, которое долгое время возглавляло духовную жизнь Балканского полуострова, точно так же, как турецкие чиновники были главными в политических делах империи.

Греческий патриарх, избираемый из фанариотов Константинополя, вынужден был покупать свое место, подобно тому как турецкий паша приобретал свой пост за деньги, а после этого заставлял подчинявшихся ему людей компенсировать свои затраты. Священники на местах, как правило, были очень ценными союзниками каждого паши, ибо тот нуждался в их помощи, чтобы заставить крестьян выполнять свои требования. В ответ паша оказывал священникам различные дипломатические услуги. Под влиянием духовных пастырей, которые обычно знали только греческий язык и, конечно же, проводили на нем службы, славяне и румыны стали внешне весьма эллинизированными. Их языки греки с презрением именовали варварскими; знание греческого языка считалось неотъемлемым признаком благородного происхождения; на греческом языке были написаны два румынских кодекса, и даже деловая переписка болгар велась на этом языке, как на самом распространенном на Ближнем Востоке. Поэтому можно простить иностранцев, которые наивно полагали, что православие исповедует весь греческий народ, а греками они считали всех христиан Балканского полуострова.

Регас писал, что «все македонцы восстанут как один человек», а все «болгары и албанцы, сербы и румыны поднимут меч за дело Греции и свободы». Многие энтузиасты представляли себе прекрасную картину единения христианских народов Востока против турок. Но главная беда этого региона заключалась в том, что до создания Балканского союза в 1912 году христианские народы Балканского полуострова враждовали между собой. Болгары мечтали освободиться не только от власти турок, но и от церковного доминирования греков, а в наши дни ссоры между сторонниками власти патриарха и власти экзархов носили не менее серьезный характер, чем между христианами и мусульманами.

Если отвлечься от разногласий в вопросах веры, то можно сказать, что греки имели много возможностей сделать карьеру на турецкой службе. Высокий интеллект и лингвистические способности эллинов позволяли им занимать должности переводчиков и послов Порты. Места приложения способностей греков находились за Дунаем, в Молдавии и Валахии, где знаменитые фанариотские семьи Стамбула (Константинополя) покупали себе троны, а многие чиновники сколачивали состояние. Путешественники отмечали, что греки, жившие в турецкой столице, были развращены гораздо сильнее, чем те, кто обитал на островах, а описания квартала Фанар, оставленные нам современниками, где располагалась резиденция патриарха, изображают его в этот период как академию интриг – единственное оружие, которым слабые могут победить сильных.

Греческие историки обвиняют фанариотов в том, что они презирали своих соотечественников, забывая о том, что их собственное положение зависело от милости тирана. И вправду, в восточной истории нет более поучительных случаев, чем правление фанариотских господарей в Бухаресте и Яссах в конце XVIII и начале XIX века. Роскошь этих государей иностранного происхождения столь же резко контрастировала с нищетой их подданных, как и их высокомерное презрение к румынам и показное смирение перед турками.