На руинах пирамид

— Мы тебе это к тому говорим, — продолжил Кудеяров, — что ты сначала узнай о человеке все, что возможно, а потом выводы делай. Сорокина прежде могли подбить на какое-то неприглядное дело. Как-то двое ухарей сказали ему, что надо местного предпринимателя уму-разуму поучить, потому что он плохие дела творит. И Саша пошел с ними. Правда, потом, когда двое уже лежали с телесными повреждениями, Санек держался, но и он упал. Потом, когда Алена ему выговаривала, он плакал от стыда и сам пошел к тому предпринимателю прощения просить. А тот обнял его и по голове погладил. Тогда Сашок и вовсе зарыдал. Так что не мог он убить.

— Что это у вас за бизнесмен такой, что троих, включая богатыря Сорокина, уложил?

— Да это Уманский, — объяснил Францев, — теперь он глава местной администрации.

— Какой-то странный у вас городок, — удивился Егоров.

— Обычный городок, — пожал плечами Николай, — у нас вся Россия такая: сначала подерутся, потом обнимутся и пойдут вместе пиво пить, или что-то другое. Ты, Борис Ильич, давай другую твою версию. Ты же сказал, что у тебя их две.

— Вторая, — произнес подполковник юстиции таким тоном, каким говорят со сцены конферансье, — это конкуренты. Рынок грузоперевозок в нашем городе давно поделен, и не секрет, что в свое время рынок подмяли под себя криминальные группировки. Сейчас, разумеется, не те времена, но все-таки… Кстати, конкурентами его являлась и та самая компания, которая ему же и принадлежала еще совсем недавно, но отошла его бывшей жене и ее любовнику. Вполне вероятно, что у Дробышева были более доверительные отношения с руководством фирмы, которой они предоставляли транспортные услуги, и он, используя это, отжал у них бизнес.

— Так и было, — подтвердил Кудеяров, — то есть почти так. Бывшая фирма не справлялась, и потом там у них произошли внутренние разногласия. Лариса поняла, что жить стало хуже и не так весело. Ей катастрофически не хватало средств… А новый муж объяснял, что время нынче тяжелое — тяжелое для всех: обороты падают, водители требуют повышения зарплаты, а цены на бензин растут как на дрожжах. Тогда бывшая Дробышева переговорила с главным бухгалтером, пообещала повышение оклада, и та призналась, что новый генеральный директор вытаскивает со счета все, что можно вытащить, причем не делится с главбухом. А потом, как женщина женщине, сообщила, что у директора есть молодая любовница. Что последовало за этим, в подробностях описывать не буду, скажу только, что все кончилось новым разводом, новым разделом имущества… Теперь у Ларисы парикмахерский салон… Она даже подумывала о том, чтобы вернуться к брошенному первому мужу, несколько раз звонила ему, но выяснилось, что у него теперь другая. Лариса не оставляла надежды, но тут произошло убийство. Я встретился с ней и поговорил. Вот почему мне кое-что известно. Особого сожаления Лариса не испытывает, но находится в растерянности, потому что рухнули ее планы. Теперь она хочет встретиться с адвокатом на предмет наследования. Уверена, что сможет добиться своего, потому что в тот проданный Эдуардом Ивановичем особняк вложены и ее средства тоже.

— То есть Елизавету Петровну Романову отсюда выселят? — удивился Францев.

— Dura lex, sed lex, — продемонстрировал свою образованность следователь и быстро посмотрел на московское начальство, проверяя его реакцию. Затем перевел взгляд для участкового: — Закон суров, но это закон. Это по-латыни.

— Не совсем так, — произнес Павел. — Дело в том, что домик Дробышев подарил Лизе. Она вам разве не сказала? Дом он подарил, а земля осталась в его собственности. Для чего он это сделал, непонятно: хотел, вероятно, доказать свою любовь. Что бы ни было причиной такого поступка, без любви тут точно не обошлось. Да и бывшей жене он решил подсуропить. Теперь Лариса ни в каком случае не может претендовать на дом и на участок земли, к которому не имеет никакого отношения.

— Сейчас такие адвокаты, — напомнил Егоров, — смогут договориться с чертом, не говоря уже о судье.

— Я бы не утверждал так категорично обо всех адвокатах. Но в этом случае придется договариваться разве что с чертом, потому что Лариса при разводе сама подписала бумагу, что материальных и каких-либо иных претензий к гражданину Дробышеву Эдуарду Ивановичу не имеет.

— То есть мотив у бывшей жены отсутствует? — удивился следователь.