На руинах пирамид

— Ну, — подтвердила бабка, — все равно большие деньги. Я тогда в билетной кассе на вокзале трудилась, за три месяца столько получала. Короче, сдала я свои кровные. Там у них на приеме сидела женщина солидная. Мне все объяснила, дала договор, сказала, где в нем подводные камни, которые я соблюдать должна, а то доход уменьшится. Главное — не получать каждый месяц или квартал, а ждать, когда пройдет календарный год, чтобы была большая капитализация. Я подписала все бумаги и стала ждать. Год прошел, я за это время туда еще относила пару раз, и каждый раз видела эту девчонку. Она со мной даже здороваться начала. Она всем новичкам свою историю рассказывает, а я зачем-то тоже вру, что зятю уже машину купила, а сейчас молодым квартира требуется… Вот такая я дура была. Ведь не только машину не купила, у меня и зятя-то нет. И дочери тоже. Имеется только сын непутевый. Он тогда сидел два года за хулиганку… Ну вы это и сами знаете. Ну вот, год прошел, и я пошла за дивидендами своими. Прихожу, а там уже все опечатано, и милиция работает. Оказалось, что это все пирамида. Я записалась как пострадавшая. Мне потом государство вернуло гроши какие-то — разве что в «Макдоналдс» сходить пару раз за бургером.

— Так что за женщина? — напомнил участковый.

— Ну вот, — продолжила свой рассказ Степанова, — потом, когда я перешла работать в центральные авиакассы, потому что там больше платили, смотрю в свое окошко, а в зале сидит та самая девчонка… Повзрослела, правда, без косичек и без бантов. Волосы по плечам распущенные — приличная на вид, а глаза все те же наглые. У девчонки наглые, и у Бригитты этой тоже наглые.

— Погодите, — не выдержал Николай, — у какой Бригитты?

— Так эта солидная женщина, которая договор подписывала, Бригитта и есть. И фамилия у нее Петухова или Куркина.

— Может, Курицына?

— Точно, Курицына! Белла Ивановна Курицына. Я вышла из-за стойки, подскочила к ним и спросила: «Куда это вы настропалились, сучки продажные?» Они хотели сбежать, но я ухватила старую за парик… Старая не старая, а выглядела как настоящая брюнетка… Тут милиция наша доблестная подоспела, отвели нас на разбирательство. Короче, отпустили их. А в кассы они пришли, чтобы выкупить заказанные билеты в Милан. Милиция проверила: обе они в розыске не находятся и запрета на выезд у обеих нет.

— Может, все-таки не Белла, а Беата та женщина? — поинтересовался Францев.

— Точно! — обрадовалась Степанова. — Вот голова моя дырявая! Позабыла уже за столько лет. Старая Беата и молодая Беата. Бабушка и внучка. И летели они в Милан в гости: одна к дочке, а вторая, стало быть, к своей матери.

— А как выглядела старшая? — спросил Николай, не веря в такое совпадение.

— Выглядела не то что мы с вами. Разодетая вся, ухоженная. А глаза наглые-пренаглые — что у нее, что у ее внучки-врушки. А потом уже я эту внучку здесь и увидела, когда этот со своими сморчками торговлю мне испортил. И эта тоже прикатила на своем лимузине не в какой-нибудь Милан распроклятый, а к нам в Ветрогорск! Что ей на нашем рынке нужно, спрашивается? Я тогда тоже пошла за ней, но она в машину прошмыгнула и укатила. Узнала меня, стало быть. Вся такая из себя фифа разодетая.

— Номер и марку машины запомнили?

— Откуда номер-то упомню? А в марках я не разбираюсь.

— Вы автомобили ненавидите, я знаю, — согласился Францев, — особенно соседские.

Степанова кивнула, а потом поняла свою оплошность.

— В каком смысле? Я же сказала уже, что это велосипедисты царапают.

— Эдуард Дробышев подходил к этой фифе, разговаривал с нею?

— Не знаю, врать не буду. Но наверняка они знакомы были: ведь за что-то его убили. А раз так, то, значит, вся их банда теперь здесь собирается, а значит, будут новые преступления и новые убийства. А вам, ментам, то есть полиции, будет работы непочатый край.

Посетительница поднялась со стула, задумалась, как будто вспоминая, все ли она рассказала, и произнесла:

— Ладно, мое дело предупредить, а ваше — отреагировать.

Николай посмотрел в окно, где уже не только рассвело окончательно, но и выглянуло ослепительное солнце. Капли с крыш уже не били об асфальт, с карнизов текли струйки талой воды.

— Погодите, — остановил он Степанову, — мы не закончили с вами. Должно быть какое-то резюме.

— Это да, — согласилась бабка, — это самое должно быть. Как же без него?

— То есть вы считаете, — продолжил Францев, — и у вас есть данные, что к убийству гражданина Дробышева может быть причастна его знакомая, известная вам как Беата Курицына, приблизительно сорока лет, участвовавшая в деятельности финансовой пирамиды, называвшейся…

— «Форвард», — подсказала бабка, — на всю жизнь запомнила это слово мерзкое. А причастна или нет, это уж вам решать, товарищ участковый, я все, что знала, рассказала, могу, конечно, и еще что-нибудь вспомнить, но подписывать ничего не буду, потому что боюсь за свою жизнь. Вот такое мое резюме это самое.