На руинах пирамид

— Скорее всего, ресурс его исчерпан, а ресурс — десять тысяч выстрелов, — сказал Николай. — Так что данный предмет представляет опасность для пользователя. Сколько за него денег просишь?

— Да я из него почти не стрелял. Две тысячи рублей, ну и бутылку вот.

— Дорого. Кстати, штраф заплатите оба — по тысяче рублей — за продажу с рук незарегистрированного оружия.

— С какого вдруг перепуга? — возмутился приятель. — Тут людей убивают, а полиция, простите за откровенность, ничего не предпринимает. Вот я и предложил Степику в порядке самозащиты свое ружье…

— Кого-то еще тут убили? — удивился Галопенко. — Опять?

— Не опять, а снова, — поправил его приятель.

Францев смотрел на этого приятеля и не мог вспомнить его имени.

— Вы, что ли, брат Степана? — наконец догадался он. — Тоже Галопенко?

— Ну, — признался тот, — его родной брат Фрол.

— Как? — переспросил участковый.

— Фрол, — произнес уже Степан, — нас так в честь Разина Степана и его брата назвали. Их даже казнили вместе. У нас на родине это все знают. Мы из села Белорское, что в Саратовской области. Там еще рядом с нами утес находится, помните, как в песне: «Есть на Волге утес…» Так мы с братом на нем, можно сказать, выросли. Там же городище еще откопали. Так мы с Фролом тоже там копались и нашли крестик серебряный. Убежали, но потом археологи нас догнали и отняли. Интеллигентные люди вроде, там даже женщины среди них были. А такие слова нам кричали! Я такого мата в жизни больше не слышал — ни до, ни после.

— Так оно и было, — подтвердил Фрол, — чуть не убили нас тогда археологи-интеллигенты. Милиции, как водится, рядом не было.

— Погодите мне зубы заговаривать. Давайте вернемся к вашему ружью.

— Ладно, — согласился Фрол, — так и запишите в протоколе, что никто никому ничего не продавал. Я дал старшему брату попользоваться, а потом вы со мной провели разъяснительную беседу, и я забрал ружье обратно, потому что все осознал и мне жалко стало своего ружья, за которое я когда-то отдал двадцать семь рублей по нынешним ценам. А то, что мы здесь выпивали на скамеечке, то это еще надо доказать, понятых ведь нет и акта видеофиксации тоже.

— Грамотный, — произнес Францев, — а вроде не судимый.

— Так я в народной дружине состоял в студенческом возрасте: там и научили всему. А что касаемо спиртного, то мы в чисто медицинских целях выпили по рюмочке настойки на зернах петрушки. Для укрепления иммунитета, так сказать.

— Хорошая вещь! — подтвердил Николай. — Я и сам по выходным дням за обедом употребляю. Четвертый год никакая зараза взять не может.

— Ну, — подтвердил Фрол, — и от меня зараза отлипла: в прошлом году с женой развелся, а раньше не мог. Она как бацилла в меня вцепилась. А я ей сказал, что меня с работы поперли, а еще на мне висит кредит в полмиллиона и скоро коллекторы все отберут, а потому я настойку эту и пью…

— Так кого убили? — не дал договорить брату старший Галопенко.

— Да мужика из Ингрии, — объяснил Фрол, — не слышал разве?

— Кто-то что-то мне говорил. Но это ж еще позавчера было. Это же мужика убили, который у Сани Сорокина директором. Того Сани, у которого жена барменша в «Вертолете». А мужик этот жил с девушкой, которая…

Он замолчал и задумался, очевидно, над тем, стоит ли говорить.

— Ну-ну, — поторопил его Францев, — что ты хочешь мне сказать?

— Да мне показалось, — отмахнулся Галопенко, — просто лет пятнадцать или около того… а пожалуй, что и все двадцать, когда я еще фельдшером на «скорой» работал, был вызван на одну квартиру, где бабка умерла. Так вызвала ее внучка. Бабка уже неделю как того самого — сами понимаете, какое там амбре и все такое прочее…

— Без подробностей, пожалуйста, — попросил Николай.

— Ну вот, — продолжил Степан, — я и говорю девушке, которая вызвала нас: «Что вы так редко навещаете бабушку? Ведь за старыми людьми уход нужен». А та молчит как каменная… А потом сказала, что не могла…

— А при чем тут сожительница убитого позавчера Дробышева?

— Да ни при чем, — пожал плечами Галопенко, — просто видел я его с похожей на ту, что внучкой приходилась той умершей старушке. Конечно, лет прошло много, но уж очень похожа — разве что постарше, разумеется. Да я бы не запомнил, но у той такие глаза были страдальческие, что до сих пор вспоминаются. Как у женщины на картине художника Брюллова «Последний день Помпеи». И у этой такие же, только не такие пронзительные.

Николай задумался, припоминая.

— Пожалуй, что ты прав. Короче, забирайте свое ружье и топайте к кому-нибудь домой и там отмечайте предстоящий Международный женский день. — Николай посмотрел на часы. — Тем более что уже самое время обедать. Так что вперед и не забывайте закусывать.

Глава десятая

По заведенному обычаю обедать он приехал домой.

— Новости какие-нибудь есть? — поинтересовалась Лена.

— Особенных — никаких, — отозвался Николай, — разве что приезжал Павел. Но он не ко мне, а за покупками. Своей маме он приобрел у нас на рынке унты из оленьего меха. Завтра ведь праздник.

— Правда, что ли? — притворно удивилась жена. — Что же ты молчал столько времени?