На рыдване по галактикам

— Уф… как три смены кряду отпахал. Надо про амазонок кэпу доложить. Это несколько меняет картину местного мирка.

— Ага, и делает твои мечты о гареме не такими уж призрачными, — язвлю я. — Хотя, вероятно, тут может случиться наоборот — альфы, поди, отбирают самцов для собственного гарема. А как наскучат — отсылают обратно в племя… ходить тихими и улыбаться как дурачки.

Уф, что-то и мне жарковато стало, надо бы термак отрегулировать…

— Лан, пойду с докладом к Варгу, потом в зонде поколупаюсь… может, реанимирую. Если что — я в мастерской, — говорит Нюк.

— А мне, наверно, стоит еще языковой практикой заняться, — решаю я, и вдруг воображение выталкивает невесть из каких глубин совершенно неожиданную картинку этой самой практики. Языковой. С только что упомянутым Нюком капитаном, кстати сказать. Ошалев от такого фокуса, я даже трясу головой, словно пытаясь вытряхнуть эту чертовщину из мозга. Что это еще за бредовые фантазии? Не успеваю опомниться, как Вегус выруливает навстречу из какого-то коридора собственной персоной. И я словно вижу его впервые.

Черная дыра дери! Как это я прежде не замечала этой упругой походки, этих стальных мышц, этого почти материального ореола мужественности и поистине божественной мощи? И тут я испытываю искушение хорошенько протереть глаза — капитан, источая флюиды зашкаливающей брутальности, пружинисто шагает в одной набедренной повязке. Леопардовой. Метеорит мне в корму! Когда он успел скинуть комбинезон? И откуда у него вообще это непристойное, но такое офигительно сексуальное одеяние? Мускулы так и перекатываются под загорелой кожей, кое-где покрытой старыми шрамами. А какие у кэпа грудь и ручищи волосатые… Как это меня изгораздило столько времени отлетать на рыдване и до сих пор не пасть в его объятья, пылко признаваясь в вечной любви?

Я аж прикусываю себе язык от шока, и видение внезапно развеивается. А вот желание пощупать железную мускулатуру — нет. Уже делаю было шаг навстречу, протягивая руку, но тут, вероятно, инстинкт самосохранения живо заслоняет томные картинки изображением распахнутого внешнего шлюза и полетом моей бренной тушки в объятья чужого мира, где придется искать неведомое племя альф. К Нику и компании-то меня теперь не примут. Воспользовавшись просветлением, поспешно сворачиваю в первый попавшийся коридор и со всех ног улепетываю от этого наваждения. Однако вместо спасительной своей каюты меня выносит в кают-компанию, где закончивший, должно быть, сортировать груз Рекичински флегматично передвигает шахматные фигурки по трехмерному полю.

— Сыграем? — тут же предлагает он. Во мне сцепляются в смертельной схватке сразу три противоречивых желания: взять наконец реванш и надрать зад этому самодовольному негодяю, рвануть отсюда на сверхсветовой скорости и… проверить, как наглец целуется. А вот это уж совсем дико и странно. Он же мне вообще не нравится!

«Языкова-ая пра-а-актика!» — искусительно шепчет окончательно слетевший с катушек внутренний голос. — «Этот зирков выплодок Мик говорил, что ты и целоваться-то не умеешь толком и вообще в тебе нет ни капли женственности… и никаких искр… не пора ли… попрактиковаться?».

— Расставляй! — командую я, плюхаясь напротив Рекичински. Может, стоит ногу на ногу эротичненько закинуть? Хотя я же в комбинезоне… какой Мамуки, как говаривал старейшина, я его напялила? Надо позаимствовать у Таси юбочку. Но потом, потом… сейчас вот только раздену… тьфу ты, разделаю Рекичински. Машинально передвигая фигуры, смотрю поверх них на лже-суперкарго. А у него, оказывается, вполне даже симпатичное лицо. И глаза красивые. И линия подбородка такая… И мышцы, наверно, ничего себе… ух, как он меня тогда из пропасти на Ксене вытащил!

— А вот немного беспорядка в идеальной прическе добавило бы тебе… шарма, — подумав, заявляю я. Рекичински вскидывает на меня свои распрекрасные глаза, и впервые на его невозмутимом лице мелькает неподдельное изумление.

— Яромила? — даже забыв сделать ответный ход, вопросительно таращится суперкарго.

— Уилсон? — неожиданно для себя хихикаю я. — Хотя нет, это ведь наверняка не настоящее имя. А как по правде тебя зовут?

— Договор в силе, твоя победа — мой честный ответ, — вроде бы отходит от потрясения Рекичински. Ага, победа… Этак я состариться успею, пока своего добьюсь. Придется смухлевать.

— Цвет глаз у тебя… завораживающий, — говорю я, стараясь почаще хлопать ресницами по примеру Таси, а сама тем временем беззастенчиво тырю с доски чужого ферзя и быстро сую за пазуху.

— Яромила? — как-то настороженно повторяет Рекичински, в упор глядя на выпирающую из-под комбинезона фигурку.

— Это не то, что ты думаешь, — невинно отвечаю я. — Но можешь проверить.

— Так, — на физиономии суперкарго появляется озабоченность. — Яромила, посиди-ка здесь. Никуда не уходи, ладно? Я сейчас приду.