На рыдване по галактикам

Ну вот… зануда. Куда, спрашивается, упылил? Пойду-ка я лучше тогда к Басу. Он меня любит. И уж точно не откажет в таком пустяке, как пощупать стальные мышцы… или станцевать танго. А если сделаю вид, что падаю, он же наверняка поймает меня в свои мужественные объятия… И, кинув ферзя обратно на доску, я решительно отправляюсь на поиски пилота.

Глава 41. Нюк. Реализуя желания

При ближайшем рассмотрении зонд оказывается не так уж сильно поврежден, просто копье сбило его на землю, а уже падение заставило кое-какие проводки отойти. Быстренько перепаяв их, оттаскиваю машинку в выпускную камеру и топаю в рубку, чтобы провести тестовый полет. На подходе меня встречает шоу местных талантов. По длинному коридору, под льющуюся из селектора мелодию, в каком-то странном дерганном танце перемещаются Соколова и красный отчего-то, как зад брачующегося коборука, Ксенакис. Глаза пилота выпучены, точно у засекшего бесхозный пирожок Врагусика.

— Кружок хореографии? — хмыкаю я. — Соколова, ты решила шамана с вождем разом за пояс заткнуть на следующем празднике? Похвально…

— Что? — каким-то совершенно пустым взглядом смотрит на меня Ярка, а пилот пытается подать непонятные сигналы, с трудом отлепив дрожащую пятерню от талии партнерши. Может, это он так намекает, чтобы я шел себе и не отвлекал его от захватывающего процесса? Эк старина нервничает… ох уж этот бес в ребро.

Протиснувшись мимо танцующих и буркнув, что лучше б они в кают-компании упражнялись, шлепаюсь в кресло и прошу Бо проверить готовность камеры. И минуты не проходит, как мою шею внезапно что-то обвивает. Я дергаюсь, подумав, что это щупала Вражонка, решившего-таки меня втихаря удавить, но мою щеку уже щекочут буйные пружинки Соколовой, а сама она с придыханием на ухо предлагает:

— Потанцуем?

— Под вот это? Не… не в моем вкусе музло, да и древние танцы-шманцы тоже. Упражняйся лучше на Басе.

— Он сбежал, — огорченно сообщает Ярка и вдруг, заглянув мне в лицо, прибавляет с каким-то странным блеском в глазах: — А веснушки у тебя правда очаровательные… И такие милые ресни-ицы… как у наших славийских овечек. И такой симпатичный носик…

Неожиданно она касается моего воздухозаборника пальцем. Нежненько так. И принимается натирать его, как сопелку бронзовой собачки на одном земном бульваре туристы на счастье натирают.

— Интересно… а веснушки становятся ярче только от поцелуев солнца или от обычных тоже? — задумчиво тянет она, и через секунду сложенные сердечком губы оказываются у меня под самым носом. Тут я дергаюсь во второй раз, почище, чем от воображаемого Вражонка, и спрашиваю:

— Так! Ярка, это ещё что, блин-печенюха, за фокусы? Все это, конечно, страшно мило, и я прям польщен, но с чего это вдруг?! Ты что, Рекичински в шахматы на желание продула?

— Просто сегодня я вдруг заметила наконец, какие вы все милые… и запредельно сексапильные, — изрекает Соколова, взирая на меня совершенно незнакомым затуманенным взглядом. Все?! Так вот отчего Бас там перекипевшим чайником клокотал! Ее шкодливая морденка напрочь искажена неподдельным, доселе невиданным на ней вожделением, и она снова настырно тянется за поцелуем. А руки невероятно цепко за меня держатся. Точнее, одна держится, а вторая расстегивает ворот термака. На себе.

— И никакие у меня не прыщи, сейчас сам убедишься, — выдыхает она. Нет, это точно розыгрыш! Или нет?!

Судорожно сглатываю, хватая ее за руки. Живой, настоящей девушки у меня давненько не было, и, будь на месте Ярки кто-нибудь другой, я, может, и поддался бы такому напористому искушению… Хотя с Тасей вон тогда не поддался же? Но это ж Соколова, мы ж почти как братья уже! Ну, брат и сестра, то есть. Космос мне свидетель, что-то тут нечисто!

— Соколова, да что с тобой?! Чертово гару-гару афродизиаками напичкано, что ли? — восклицаю я, выбравшись из кресла и удерживая на отлете от своих, внезапно ставших привлекательными, частей тела на удивление сильные для ее роста лапешки. Сильные и загребущие!

А ведь Цилли тоже ела эту туземную отраву! Что, если и она вот-вот заявится, охваченная неудержимой в прямом смысле слова страстью? От нее, пожалуй, и не убежишь, и не отобьешься…

— Вот вы где, кадет! — восклицает Рекичински, затаскивая в рубку за щупальце упирающегося и норовящего вывернуться из его пальцев мини-дока. — Что с ней, не знаю, но раньше я за Соколовой подобного не замечал. Может, побочные эффекты от гару-гару. Ты док, тебе виднее. Она пыталась спрятать за пазуху голографического ферзя, а…

— А сейчас, вероятно, пытается его извлечь и передарить очаровашке инженеру? — мерзко хихикает Вражонок, таращась на расстегнутый ворот Яркиного термака. — В компании с недоразвитыми молочными железами, которыми гуманоиды долго и нудно выкармливают своих уродливых детенышей. Не понимаю, что вы в них находите привлекательного?

— А ты Цилли попроси показать, — шиплю я зло, быстренько дернув застежку Яркиного комбеза вверх. — Может, она уже раздавит тебя в печенюх и корабль разживется лимбийским ковриком для ног.