На рыдване по галактикам

— Всем спасибо, все свободны, — бурчу я, потому что после произошедшего конфуза и капли не выдавлю из себя, если хоть одна пищага будет в радиусе ста метров отсюда. Не знаю, что тут нормального… любая земная девчонка при виде вылезающего из норы «санайца» скривится только. Еще раз спасибо, дорогой Адориан! Двумя штрихами такой жирный крест на мою личную жизнь залепить — это уметь надо! Точно сверхраса. Придется теперь всю свою несчастную, штрафами обглоданную зарплату на врачей потратить. Ну или на Соколовой таки жениться, раз они там привычные.

Мрачно размышляя над тем, как порой быстро меняются приоритеты, ведь совсем недавно я страстно желал: увидеть родителей, вернуться домой, попробовать персиковый торт, топаю в рубку, по пути отмечая, что «Дерзающий» будто с верфи только что сошел. Никакой тебе ржавчины, рассохшегося пластика, мигающих ламп и всех прочих печальных атрибутов ветхости. Теперь рыдваном его и язык не повернется называть. А шлюзы как работают! А движки! Цилли в себя немножечко придет и наверняка оценит. До конца полета весь техперсонал баклуши бить теперь может. Помолодевший Бас уже, поди, парочку оргазмов от такого подарка судьбы словил. Хоть тут не напортачили… зирки альбиносные. Все, теперь или Рекичински расскажет всю правду, или я его прикончу! Никак у меня концы с концами во всей этой истории не сходятся.

В сияющую адорианским подарочным блеском рубку уже набился весь экипаж. Даже Двухвостый Шу приковылял и скромненько притулился в уголке, утешаясь самощупальцево выращенной клубникой. Все ухи в слезах. Из-под него периодически доносятся приглушенные увесистым задом поминания зирковой родительницы и злобные посулы подпустить палочку кометной дизентерии тому, кто выключил свет. Бас буквально лежит на приборной панели, наглаживая ее обеими руками. Фальшивые брюлики на свежеотполированном сутенерском штурвале сияют так, что по всей рубке радужные сполохи скачут, озаряя лица присутствующих. А на главном обзорном экране приветливо светятся неизбывные звезды. Как уверяет Бо — какого-то там сектора Треугольника, откуда мы в крайний гипер и сиганули.

— Может, вас наедине оставить? — язвлю в адрес пилота, шлепаясь в свое кресло с разукрашенным Тасей чехлом, которое немедленно подстраивается под мою анатомию. — А то просто так смотреть неудобно, а присоединиться что-то не тянет.

Варг взгыгыкивает и уверяет, что эт я зря. Как раз бы свой свеженький апгрейд протестировал. Язык мой — враг мой… и один из Шухеровых хвостов еще.

— Уже всему экипажу небось раззвенели? — надуваюсь я. — В эфир запулите… чтоб и все станции и корабли в округе поржали. Надо было вас альфам в вечное рабство сплавить…

— Твой ор и без передатчика прекрасно на весь Треугольник слышно было, — ржет кэп и зачем-то требует у Бо отчета по боеприпасам. Чувства такта и человечности кое-кому тоже бы не помешало! Только откуда адорианцам их взять? У самих дефицит, как выяснилось. Как и боеприпасов. Кусок кожи где не просили они нарастить додумались, а вот ракет и зарядов к бластерам на борт подкинуть — нет! Такое ощущение, что нас дошколятам раздали поиграться, а там у кого на что фантазии хватило.

— Звезды и туманности, да мой красавец в жизни лучше не выглядел! — очнувшись от экстаза, восхищенно произносит Бас, которого, кажется, даже вторая молодость и возвращение в рамки Союза так не взволновали, как рыдваново преображение.

— Вот и берись уже за штурвал! — рявкает кэп. — По местам. Соколова, расчет гиперпрыжка.

Ага, она один уже рассчитала…

— …чего никак не сказать об его экипаже, если ты, конечно, имел в виду «Дерзающий», а не что-то более личное, — ворчливо отвечает Ксенакису Цилли, недовольно одергивая топорщащийся на свежеотросших персях комбез.

— Да в этом плане все обстоит не так уж плохо… — начинает было Рекичински и не падает замертво лишь потому, что до умения аннигилировать взглядом никого из нас, на его счастье, не прокачали.

— Чья бы ксехара мычала! — стремительно загарпунивает его за ворот не растерявшая цепкости и силы ручечка Соколовой. Не успевает он и глазом моргнуть, как вторая шкодливая лапка мстительно разрушает на корню всю идеальную прилизанность прически, создав на голове нечто среднее между лакийским гребнем и разоренным гнездом птухары.

— Да, — с нескрываемым удовлетворением соглашается Ярка, обозрев дело рук своих. — Имидж действительно ничто. Даже как-то вот полегчало сразу.

— Надави-ка ему лучше на глазик, — прошу я, быстренько проверяя работу энергосистем, впервые за все время моего знакомства с рыдваном — безупречную. — Хочу уже услышать всю историю от начала до конца, с подробностями, именами, паролями и явками. А как только он запоет старую песенку про нечипированного офицера безопасности, дави что есть сил. Или, может, лучше вы, капитан Вегус, уже введете свой натерпевшийся экипаж в курс дела? И мы что, после всего случившегося вот так просто, как ни в чем не бывало, дальше груз попрем?