На рыдване по галактикам

— Еще месяц назад я бы не упустила плывущую в руки возможность проверить съедобность ксеноморфных лакомств на бесполезном представителе своего вида… Однако жертвовать героем Пяти Галактик в собственных гастрономических интересах все-таки неэтично, — не без сожаления замечает Ярка, но притормаживает: должно быть, недавно взыгравший в ней командный дух одержал верх над стремлением единолично завладеть вкусняшками. Так что в потенциальный кафетерий я врываюсь первым, что твой адмирал Гаара — в новый сектор неизведанной галактики. Увы, в отличие от адмирала, меня ждет жестокое разочарование — никаких витрин с нямкой тут и в помине нет, только какие-то странные разветвленные ходы и постаменты, на которых задумчиво торчат мохнатые апельсины. При виде меня они разражаются сердитым стрекотом, подпрыгивая и раздуваясь. Даже будь это буфетом, передвигаться внутри получилось бы только на четвереньках, настолько потолки низкие. Приходится ретироваться, пока не отвалтузили за непристойное поведение.

— Это, похоже, гальюн, — разочарованно сообщаю подоспевшим товарищам я: — А может, и церковь. Так, сходу, не разберешь.

Ярка, засомневавшись в моей оценке, все же заглядывает внутрь и тут же поспешно захлопывает круглую, точно в хоббичьей норе, дверь. Ее загорелую мурзилку искажает гримаса жесточайшей фрустрации. Ни указателей, ни табличек с общепринятыми в Союзе значками для гуманоидов земного типа — ни-че-го!

— Может, эти мохнашки в Союз вступили, пока мы по чужим галактикам болтались? Но хотя бы одного робота-переводчика на всю заправку им должны были выделить? Диспетчер портовый общается же как-то с Бо! Щас у него уточню, — постукивая по импланту, чтобы связаться с борткомпом, говорю я.

— Почему просто не спросить у аборигенов, где находится буфет? — недоумевает суперкарго.

— Ой, и как это тебе только в голову пришло? Что же мы сами-то не догадались? Если понимаешь их язык, так сделай милость, Горанчик, спроси, — в голосе Соколовой смертоносная смесь сладости и яда, почище, чем в фирменных пирожках ее бабули. Тот окидывает нас каким-то странным взглядом, пожимает плечами и в свою очередь суется в здание неустановленного назначения. Оттуда снова несется почти достигшее границ ультразвука стрекотание, героический спаситель всех обозримых галактик вскорости высовывается обратно и уверенно машет рукой куда-то вглубь грибовидных зарослей.

— Поселок с закусочными находится там, — сообщает он. — Местные санитарные нормы запрещают размещать продукты питания рядом с техникой и топливом. Канцерогены, — добавляет Горан, многозначительно подняв палец вверх.

— В каждой избушке свои микросхемки, — пожимаю я плечами, сглатывая накатывающую слюну. — Там — так там. Веди, Сусанна.

— Сусанин! — возмущенно поправляет Ярка и тут же принимается пытать расцветшего новыми талантами Ларссена, где это он наречием аборигенским овладел? Лингвистическое любопытство зазудело.

— Приходилось встречаться… по работе, — уклончиво ответствует тот, цепляя вдруг кадета под локоток. Словно на променад по веганской набережной намылился! И начинает разливаться брачующимся уткодятлом, какое ж количество затейливых творений вселенной через их станцию прошло. А Ярка и рада, уши развесила. И что она в нем нашла?! Помолодевший Бас и то куда прикольнее. Да и повидал… куда побольше, раз уж ей все это интересно.

Фыркнув так, что чуть фильтры не повылетали, обгоняю сладкую парочку и устремляюсь по едва приметной тропинке к вожделенным мармеладкам. Нечасто, видно, ею пользуются. Может, есть дорога в обход, поприличнее? Грибовидные штуки ведут себя, на первый взгляд, смирно, да и Бо предупредил бы, если бы за пределы заправки соваться было запрещено. Наверное. То и дело между «деревьями» попадаются какие-то разноцветные шары, такие же как аборигены, только поменьше и неподвижные. Новые будущие «апельсины» поспевают, что ли? Мелкота еще какая-то скачет вроде кузнечиков. Кусаться не пытается. Интересно, как эта планетка вообще называется? Чертовски мне моего любимого компа не хватает…

Так, пялясь по сторонам и живописуя себе наслаждение от тающей на языке мармеладки, я и топаю вперед. Голос суперкарго монотонно бухтит за спиной, провоцируя приступы зевоты. Ярка даже встревать перестала — внемлет. Меня бы уже стопийсят раз перебила и пятьсот раз поправила! Ревность и голод некоторое время борются во мне где-то промеж ребер, побеждает вредность, хоть и не участвовала, и я нарочито громко интересуюсь у Соколовой, не надрать ли этих шаров для Шухеровой коллекции? Может, он их с кем-нибудь скрестит, и очаровательные гибриды поволокут кольца к алтарю священной каракатицы на их свадебке.