На рыдване по галактикам

— На ужин салат, жаркое и фирменные пирожки моей бабушки, хотя она предала бы меня анафеме за то ничтожное количество приправ, которым я их сдобрила из соображений врожденного гуманизма, — жизнерадостно информирует Соколова.

— Блин-печенюшка, я сейчас слюной захлебнусь! — теряю я всякое терпение.

— Как ты умудряешься таким тощим оставаться, со своей страстью к жратве? — удивляется девчонка.

— Она у нас невзаимна, мы встречаемся урывками, если ты заметила, — парирую я. — И я не тощий, а стройный, астенического типа сложения. Меня хоть сколько корми — не разжирею.

А ручечки-то у Соколовой откуда надо! Она не только звездные марши горланить да лакийцев буцкать горазда. Жаркое — пальчики оближешь, салат вкусный. Правда, остренькое все, но в меру. А уж горка румяных пирожков — да у Таси бы лучше не получились. Все так увлеклись, что даже молчаливого Рекичински не подкалывают. Выпустил его Варг все-таки. Кэп рубает ужин на автопилоте, обдумывая, должно быть, очередное отклонение от курса. Зато хронически брезгливая физиономия Баса разгладилась, гася огонь подозрительности в мрачных очах ревнителя рыдвановой чести. Он перемалывает пищу, как хороший кухонный комбайн на шестой скорости, так что первым добирается до выпечки к чаю. Цапнув венчающий горку пирожок, откусывает добрую половину, и его глаза немедленно наполняются слезами. Должно быть, восторга. Или ностальгии по канувшим в черную дыру временам, когда все девушки прилежно трудились себе у плиты и не покушались на космические дали. Ай да Соколова!

— Так вкусно? — хмыкает Вегус, немедленно повторяя жест старинного приятеля. И вот уже обе ледышки Одноглазого покрывает поволока влаги, и они буквально лезут из орбит, наливаясь кровью. Бас с хрипом хватает кувшин с соком и опрокидывает его себе в глотку. Так… это, кажется, не ностальгия. Мои пальцы, уже сцапавшие румяный пирожочек, разжимаются. А Варг рвет кувшин из рук пилота, рыча, как раненый летучий рогонос. И рожи у обоих краснее солнца Нимы.

— Соколова, ты решила прикончить экипаж одним махом, чтоб не мучились неизвестностью? Очень благородно с твоей стороны, — комментирую я. Мордашка Ярки недоуменно вытягивается, кажется, и она такого эффекта от секретного ингредиента своей бабушки не ожидала. Сама Соколова ест этот кусочек вулкана в миниатюре совершенно спокойно, огненные языки изо рта не вырываются, дым из ушей не валит, даже слезы градом не катятся. Да и док жует выпечку с выражением полнейшей безмятежности на лице, хотя его мимика до сих пор для всех загадка, и только мычит с тремя или четырьмя набитыми ртами:

— Пикантненько, вот прямо самое то, я уж и забыл вкус настоящей пищи, до этого все блюда земной кухни казались мне одинаковыми.

Цилли и суперкарго до десертика добраться не успели, и попробовать-таки его решается только бортмех. Багровеет, заходится кашлем и, прогавкавшись, сообщает, что сочетание сладости и такой неистовой остроты — это нечто новенькое для ее вкусовых сосочков. Пожалуй, я свои лучше поберегу от такого экстрима.

— Я вообще немножко специй положила, — искренне удивляется Соколова, обводя озадаченным взглядом сраженный наповал шедевром славийской кухни экипаж. — Бабушка пригоршнями кидает, и даже мелкие трескают за милу душу…

Отдышавшись и кое-как восстановив дыхание, Варг вперивает налитые кровью окуляры в кока и шипит:

— Ни-ка-кой больше самодеятельности! Есть утвержденное министерством космопитания меню — по нему и шпарь! Поняла?

Трах кулачищем по столу — только посуда звенит. И тут же мне прилетает, ну как же без этого:

— Стратитайлер, чтоб к завтраку Тася была на своем месте! Лучше ее гребаное печенье… чем эта сублимированная плазма из ада тройного Алголя!

— Будет. Прошивка уже устанавливается, — безмятежно парирую я, улыбаясь. Дала Яромила, за один раз месячный Тасин трип переплюнула.

— Так точно, сэр, никакой самодеятельности! — буравя Вегуса преданными голубыми глазищами и вскидывая руку с недоеденным пирожком к так и торчащему на шевелюре поварскому колпаку, рапортует Соколова. Но кажется, она прилагает все усилия, чтобы не рассмеяться.

— Вселенная свидетель — не так я нагрешил… — с хриплым вздохом произносит кэп, выбираясь из-за стола.

— Да… ладно тебе. Де…вочка старалась, — отдуваясь, вдруг вступается за Соколову Бас. Лиса кучерявая, успела уже подлизаться! Но на Варга это не действует.

— Все, всем отдыхать, — велит он. — Кроме Стратитайлера!

— Есть, сэр, издохнуть на посту от усталости и нервного истощения, — бурчу я. За меня, дело понятное, заступаться некому. Сортир еще не простили. Да и Тасю вернуть на рабочее место надо бы. А споро собирающая посуду со стола Ярка вдруг одаривает пилота таким ласковым взглядом, лучащимся признательностью, каким на того никто в здравом уме уже, поди, лет сто как не смотрел. Басилевс аж сам удивляется и невольно даже начинает по особо бросающимся в глаза пятнам на кителе салфеткой возюкать — прихорашивается, стало быть, пенек волосатый.