На рыдване по галактикам

Сгрузив рухлядь на верстак, откапываю в кладовой покрытый слоем пыли принтер и пытаюсь его оживить. На это уходит еще битый час, но в конце концов удается запустить старикана, заправить и загнать параметры необходимой детали в его примитивные мозгишки. Хрюкнув и вычихнув первую порцию быстро застывающего полимера, он принимается печатать, а я облегченно выдыхаю, внезапно чувствуя просто дикую усталость. И жрать хочется. Тася уже сигналила к обеду, но мы с Цилли были заняты. По пути в столовую заворачиваю к себе в каюту, перехватить пару мармеладных ксеноморфиков. Интересно, Тася такие умеет делать? Будет грустно, когда эти закончатся.

Цилли, видимо, уже пообедала, пока я принтер терзал, и мне пищу принимать приходится в привычной компании искусственного интеллекта и мини-Шухера, недобрыми, завидущими глазенками в мою тарелку поглядывающего. Если все же приземлимся, надо будет этого проглота на вольные хлеба выпустить пастись, так никаких харчей не напасешься. Густой грибной суп и пирожки пробую с осторожностью — с Ярки станется из мстительной шкодливости бахнуть мне туда не только перцу, но и снотворного пополам со слабительным. Вкус вроде бы самый обыкновенный… ладно, время покажет, была ли там какая приправка или нет. Интересно, чем она занималась, пока мы впахивали?

— Бо, а где кадет Соколова? — спрашиваю я, принимаясь за чаек с пирожками.

— Кадет Соколова, временно исполняющая обязанности штурмана, находится в медблоке.

— И чем она там мается?

— Совершает какие-то манипуляции со спящим пилотом Ксенакисом, сэр.

Упс, а вот это любопытно. Что еще за манипуляции с бесчувственными телами? Не таится ли в брыкливой смугляночке склонностей к каким-нибудь извращениям затейливым? Прихватив пирожков с собой, на ходу сую один малютке лимбийцу в щупалки и отправляюсь в медблок. А там меня ждет просто-таки панорама битвы адорианского флота против Союза Веги. Взъерошенная, потная Соколова только что с шаманским бубном не отплясывает вокруг безучастного ко всем внешним раздражителям пилота. Она напряженно сопит, сдувая с раскрасневшегося в тон шевелюре Баса лица влажные кучеряшки, дергает звездного алконавта за ноги, щекочет под мышками, сует под нос какие-то подозрительные вонючие шарики и наконец, утомившись, без сил плюхается на кушетку рядом с безмятежно сопящей тушкой, продолжая на автомате потыкивать ее пальцем в бок.

— Что, подумала, подумала и решила, что все-таки ничего женишок? — хмыкаю я. — Если разбудить и причесать. Целовать не пробовала?

— Мое законное право… сэр! — недобро зыркнув на меня своими голубыми пуговицами, шипит Соколова. — Хочу пробудить к жизни первого и.о. капитана, он мне больше нравился!

От хохота у меня начинка чуть из носу не вылетает. Проржавшись и прокашлявшись, я говорю:

— Ну удачи, кадет Соколова, в нелегком ратном труде на ниве свержения моей тирании. Будите своего прекрасного принца дальше. Хотел предложить на пару на разведку мотнуться, но раз тут такое серьезное дельце…

— То ли и впрямь поцеловать-таки, то ли новую приборную доску посулить? — явно не слушая меня, бормочет себе под нос Ярка. — Раздери тебя черная дыра, Ксенакис, просыпайся и бери уже под командование свой чертов рыдван!

Последнее слово оказывает магическое действие. Не приходя в себя, пилот бубнит: «Эт-то не р-рыдван!» и, обиженно всхрапнув, точно норовистый жеребец, перекатывается на другой бок, явив взору Ярки лишь свой авангардно крашеный затылок. М-да… поплыл кадет. Печалька. С Варгом вон ничего, держалась, а от моей недостойной персоны и одного замечания не вынесла.

— Бо, сообщи бортмеханику Ибрагимбек, что она остается за старшего. И готовь шлюп, — велю борткомпу, допив чай и двинувшись на выход из медблока.

— Прямо-таки смутное время упадка адорианской империи, вот уже и третий и.о. капитана намечается, — ядовито вворачивает Соколова, оставив наконец в покое скошенное наповал буравчиком пилотское тулово.

— Не расстраивайся, может, я еще не вернусь, и до тебя очередь поцарствовать доберется. Вон, и принц имеется, — хмыкаю я, захлопывая за собой шлюз.

Прихватив бластер Варга, свой нож и Рори до кучи, натягиваю скафандр прямо на термак. Пригодная атмосфера не равна безопасной, бактерий или грибков, которые могут прикончить меня за пару часов, в ней может кишмя кишеть. Надо будет повторно анализы взять, проверить агрессивность среды.

Соколова все же является, уже в термаке и шлеме, за стеклом которого отчетливо виден высокомерно вздернутый нос.

— Бо, — гаркает она, не удостоив меня взглядом, — запиши-ка на мой счет авансом еще пару взысканий! — а затем, повернувшись в мою сторону, с нескрываемым удовольствием выдает: — Тиран, деспот, самодур!

— В таком состоянии ты со мной не полетишь. Мне психованная граната под боком не нужна, — спокойно отвечаю я. — Нравится играться в детку-бунтарку? Ну вот вернешься к своему Торквемаде — резвись сколько влезет. Самодурствуешь пока здесь только ты.