На рыдване по галактикам

Она только негодующе фыркает в свой шлем, насупив темные брови, однако оставляет, несомненно, уже заготовленные детсадовские контраргументы в стиле «сам такой» при себе. И ведь не дура, далеко не дура, и руки откуда надо (в отличие от меня), но вот бзиками своими сама себе же ямы копает. Характерец…

— Нюк, ты на разведку там намылился? — раздается из селектора голос Цилли. — Присмотри место для посадки. Тут и второй окси-генератор резко тазом медным накрыться надумал. Содержание кислорода в смеси на три процента упало.

— Черная дыра его побери! — рывком застегиваю скафандр, мигом позабыв о выкрутасах разобиженной девчонки. Отодвинувшаяся было перспектива жесткой посадки в исполнении моих корявых ручечек пугает куда больше дурацких пикировок с Соколовой.

— Бо, перекрой доступ воздушной смеси во все отсеки, кроме жилого и центрального управления, — велю я борткомпу, захлопывая сферу шлема. — Блин, и Рекичински же накормить надо, совсем про него забыл за всеми хлопотами. И из трюма в жилую зону перевести.

— Да уже, — отзывается Цецилия. — Сколько принтер детали ляпать будет?

— Да космос его знает, он как мамонтов помет… еще нашим пращурам копья печатал, — бурчу я и поворачиваюсь к Соколовой. — Ну, отпузырилось детство в одном месте? Работаем или дальше придуряемся?

Рори, обрадованный перспективой прогулки, уже нетерпеливо подпрыгивает у шлюза, ведущего в ангар со шлюпами, радостно пиликая своими огоньками.

— Место для посадки лучше мне глянуть, я немного во всем этом разбираюсь, — вздохнув, хмуро отзывается кудрявая зараза. Нотки злого ребяческого задора из ее голоса уже успели испариться.

— Скафандр надевай. Басов возьми, он тоже великоват, но усядет по фигуре, более или менее, — говорю я. Девчонка начинает одеваться, а я отправляюсь следом за Рори к шлюзу. Шлюпов у нас всего два, один на ладан дышит, второй более-менее бегает. Недокомплект… Но хозяин этого корыта счел, что на недоэкипаж в случае ЧП хватит. Козлище жмотярное.

Проверив, на месте ли зонды у шлюпа — ага, щас — минут десять ищу их в куче всякого хлама в шкафу у стены, внедряю на место, и к этому времени Ярка уже восседает за штурвалом. Забираюсь на пассажирское, не вступая в пререкательства — в мелкой посудине меня укачивает моментально. Что самое забавное, на море вот никогда не убалтывало. В детстве наш выводок сиротский часто на побережье вывозили, солнечные ванны принимать и на мелководье плескаться. И вот пока прогулочный катер пер по воде — я чувствовал себя распрекрасно. Стоило ему оторваться от поверхности, преодолевая препятствие — и, салют, буэ! Нянюшка, тащи пакетик. И никакие таблетки не помогали, я просто прямо ими и блевал. От тех ванн, кстати, воздухозаборник мой такими конопухами обсыпало, что спасу от дразнилок не было. Тогда нянька и придумала, что это поцелуи солнышка, которые делают меня очаровательнее. До сих пор в это верю. И до сих пор не знаю, что в нее было заложено, а чему она самообучилась? И чувствовала ли хоть что-то к своим воспитанникам? Маленький был, думал, что она меня любит. Пока не подрос, и добрые люди не разъяснили, ху из ху, и что ИИ чувств испытывать не может, только имитировать.

Бо откачивает из отсека воздух и открывает шлюз, на пару с Цилли пожелав нам удачи и благополучного возвращения. Рори лезет ко мне на колени, с любопытством пялясь в обзорное окно.

— Эх, забыла Бо попросить Басу послание передать на случай, если не вернусь, — сокрушается Соколова, лихо выкручивая штурвал так, что уже на старте, кажется, мозг по черепной коробке равномерно тонким слоем размазывает. — Мол, горячо любила я его алые паруса на башке… ну и его самого до кучи. Ему, наверно, было бы приятно. Ну, а если вернусь, то, само собой, не нужно.

— А может, и нужно? Думаешь, набалованный тот Бас добрыми словами? Что-то сомневаюсь. Сам он ими не злоупотребляет, как и кэп. Даже не знаю, есть ли у них с Варгом семьи? Вряд ли. Всю жизнь в глубоком космосе, не до того, поди, было.

— А-а, если бы и до того даже, не шибко тот самый космос к семейной жизни располагает, — бормочет Соколова, выравнивая шлюп. — У отца вон она живо закончилась. Я их вместе с мамой и не помню. Каждый прилет домой — скоротечный бурный праздник с кучей инопланетных диковинок, игрушек и платьев, которые я уже успела перерасти, а через неделю-другую — фьюить! — в следующую экспедицию.

— У меня и такого не было. Воспитатель-мужик был, человек, в смысле настоящий, но такой зануда, что нянюшка по сравнению с ним неистово веселой теткой казалась, — отвечаю я, по привычке зажмурившись. — Папаня твой, поди, уже космос носом роет в поисках чада. Ты когда должна была на свою станцию дошкандыбать и отчет послать, что на месте?

— Папа, вероятно, еще нескоро узнает, — тихо отвечает Ярка. — Он в межгалактическую экспедицию улетел, а это надолго. А вот Литманен, наверно, еще как роет… Ему уже должны были сообщить, что практикант так и не нарисовался.