На самолете в Восточной Арктике

Тиличики довольно приятное место, которое мне очень понравилось. Но я не знал еще, что судьба сулит нам провести здесь поздней осенью целых две томительных недели. Сейчас нас занимало одно — сделать возможно быстрее последний перелет до Анадыря, Дальше до самого Анадыря баз горючего нет (счастье еще, что завезли в Тиличики) и если лететь вдоль берега, надо часов 8–9, т. к. здесь не меньше 1200–1300 км. Но если пересечь три полуострова, выдвигающихся в Берингово море, то можно сократить перелет до 6–7 ч. А так как мы сейчас берем горючего не более чем на 9 ч., то иначе нельзя и сделать: нужно, чтобы оставался навигационный запас часа на полтора, на случай встречного ветра или тумана.

Первый из этих полуостровов возвышается тотчас за бухтой Корфа, и по карте здесь низкие места, но в действительности это хребет до 1 300 м высоты с альпийскими формами — острая, скалистая гряда. Сразу после взлета надо набрать высоту и итти на неприятное пересечение.

Тиличики не имеют аэростанцни, далее к северу трасса изучена, но ее оборудование пока не начато. Мы пользуемся гостеприимством местных жителей, и после вкусного ужина сладко спим на оленьих шкурах — оленьих постелях, по техническому, очень меткому, северному наименованию-

Утром я бужу всех пораньше. Еще свежо, а в воздухе еще свежее. Сразу, после прощального круга над селением — прямо через полуостров Ровен. Под нами его дикие ущелья, пики, скалистые гребни. Только недавно ледники исчезли из этого хребта, и в полукруглых крутых карах еще лежат снега, на дне их — бугры морен, а ниже, в долинах — иссиня-зеленые ледниковые озерки.

Мы в Олюторском заливе, знаменитом своими туманами. Это обширный полукруг; в глубине темнеет устье реки Опуки, которая ошибочно на картах называлась Олюторкой, и в ее устье селение Олютопка. Тумана нет, но вся восточная часть залива покрыта низкими тучами, которые маленькими круглыми барашками выплывают навстречу нам. Чтобы пересечь полуостров Олюторского мыса надо итти над тучами. Из плотной белой массы их высовываются только самые высокие вершины — вся страна закрыта мягкой и упругой пеленой. Что нас встретит восточнее? Найдем ли мы чистую воду?

Горы мыса Говен.

 После того, как мы переходим через эту опасную преграду, облака редеют, и открываются красивые долины восточного берега мыса. В этих глубоких долинах недавно лежали ледники и выползали к морю, вырезая в скалах гладкие ложа. В конце этих долин или маленькие фьорды, или лагуны, отделенные от моря узкой косою.

Дальше, — красивейшие места побережья, бухты Глубокая и Наталья. Это тоже ледниковые фьорды, извилистыми ущельями заходящие между остроконечных гор. Узкие бухты, падающие с утесов водопады, мрачные пики, бороздящие небо — и так на десятки километров.

Но нельзя сейчас увлекаться красотой побережья — наше положение временами очень неприятно. Мы идем между двух слоев облаков — нижних, стелющихся по воде, и верхних обволакивающих горы. Это так называемый „слоенный пирог“, и горе нам, если два слоя этого пирога соединятся.

Пока все благополучно — впереди виден просвет, облака еще цепляются за хребты побережья, но над морем чисто, и далеко, на сотни километров, виден берег, огромной дугой изгибающийся на восток. И вдоль него — высокие цепи, слагающие хребет, еще не имеющий имени и не изображенный на картах. Его мы будем называть Коряцким, по имени народа, населяющего всю эту страну. Раньше на картах это побережье называлось Коряцкой Землей.

Вдоль этой дуги мы летим — как будто медленно, а на самом деле со скоростью урагана: ведь полет самолета быстрее самого сильного ветра, и сравним только с ураганом.

Перед нами проходят долины рек, лагуны на их устьях, озера в горах. Озеро Майна-пильгын — громадный водоем, больше 30 км длины, одним концом жмущееся к морю — (здесь на косе рыбалки), а щупальцами заливов уходящее в горы, не уступая по красоте прославленным озерам Швейцарии.

Новое пересечение третьего полуострова, идущего к мысу Наварин. Снова бесчисленные горы, долины, речки, — безлесные, голые сопки, открытые холодным ветрам севера.

Горы срезаны с севера как будто ножом, их граница, идет с запада на восток, а на севере — безбрежная равнина, вся блестящая от множества озер. Это—открытие первостепенной важности, сразу выясняющее структуру Камчатско-Коряцкой дуги.

Мы вышли из опасных гор, теперь под нами везде посадочные площадки. Направо море, и вдоль него громадные лагуны, а внизу и на запад, и впереди озера, болота, лужи, извилистые речки, ручьи, всюду вода, тундра, мох… Даже сверху — хотя у нас и очень холодно, ниже нуля, — чувствуешь всю влажность этой утомительной равнины.

Длинной стрелой выдвигается на север мыс Гека, — узкая коса, загораживающая вход в Анадырский лиман. Мы идем вдоль южного берега лимана; это недоступные болота, которые прямо сходят в море.

Гора Дионисия — изолированный купол, высящийся над, равниной: значит уже близко Анадырь. Вот и две громадные мачты, и само селение, забавно теснящееся на косе., отделенной от материка речкой Казачкой.