На самом дальнем берегу

— Ему надо спать, — сказал человек, и Аррен, оставив Ястреба, подошел к нему.

— Ты — вождь этого народа, — произнес Аррен, который, как только увидел его, сразу признал в нем князя.

— Да, — человек кивнул.

Аррен стоял возле него, прямой и неподвижный. Мужчина быстро глянул ему в глаза своими темными глазами.

— Ты тоже вождь, — сказал мужчина.

— Да, — ответил Аррен. Ему бы очень хотелось узнать, как плотовщик установил это, но он, сохраняя бесстрастие, добавил: — Но я служу моему господину, который лежит там.

Вождь племени плотовщиков сказал что-то, чего Аррен вообще не понял: то ли некоторые слова тут имели другое значение, то ли это были имена или названия, которых он не знал. Видя, что его не поняли, вождь заговорил снова и спросил:

— Зачем вы пришли в Балатран?

— Мы искали…

Тут Аррен запнулся: он не знал, что можно и чего нельзя говорить этому человеку и что вообще можно было сказать. Все происшедшее с ними, казалось, случилось давным-давно и как-то перепуталось в памяти. Наконец он ответил:

— Мы пришли к Обехолу. Когда мы подошли к острову, на нас напали. И ранили моего господина.

— А ты?

— Меня не ранили, — сказал Аррен, и тут холодное самообладание, к которому его приучило детство, проведенное среди придворных, сослужило ему хорошую службу. — Но с нами был еще один… у него случались приступы безумия. Он прыгнул с лодки и утонул. Там было очень страшно… — он запнулся, подыскивая слова, и замолчал.

Вождь смотрел на него темными, непроницаемыми глазами; наконец он сказал:

— Значит, вы попали сюда случайно?

— Да. Где мы сейчас находимся — все еще в Южном Просторе?

— Простор? Нет. Те острова… — вождь описал своей тонкой черной рукой дугу чуть ли не в четверть окружности в сторону северо-востока. — Те острова там, — сказал он. — Все острова. — Затем очертил дугою все расстилавшееся перед ними вечернее море — на севере, западе и юге — и сказал: — Здесь море.

— А с какого вы острова, господин?

— Нет у нас островов. Мы — дети Открытого Моря.

Аррен посмотрел на его тонкое лицо, потом оглядел весь огромный плот: храм с высокими идолами, каждый из которых был вырезан из целого куска дерева; огромные изваяния богов, в которых беспорядочно перемешались черты дельфинов, людей, рыб и морских птиц; людей, занятых делами, — все они либо ткали, либо плели; кто занимался резьбой по дереву, кто ловил рыбу удочками, кто готовил еду на приподнятых площадках, кто нянчил детей. Потом он окинул взглядом остальные плоты; их было не меньше семидесяти, рассыпанных по морю огромным полукругом, возможно с милю в поперечнике. Большое селение, да нет, настоящий городок: дым поднимался тоненькими струйками из дальних шалашей, ветер разносил звонкие голоса детей. Это был город, под основанием которого находилась бездна.

— Вы что же, никогда не бываете на суше? — тихо спросил мальчик.

— Бываем — раз в год. Мы ходим к Длинной Дюне. Там мы рубим лес и чиним наши плоты. Это бывает осенью, а после этого мы плывем вслед за серыми китами на север. Зимой мы расходимся порознь, каждый плот отдельно. А весной мы приходим к Балатрану и встречаемся. Ходим друг к другу в гости, играем свадьбы, справляем праздник Длинного Танца. Здесь проходит Дорога Балатрана, начинается могучее течение, уходящее на юг. Летом мы дрейфуем на юг с этим большим течением, пока не встречаем Великих — серых китов. Тогда мы поворачиваем на север и, следуя за ними, возвращаемся в конце концов к берегам Эмаха на Длинной Дюне — всего лишь на краткий промежуток времени.

— Все это в высшей степени удивительно, господин мой, — сказал Аррен. — Никогда я не слышал, что на свете живет народ, подобный вам. Мой дом очень далеко отсюда. Но и там, на острове Энлад, мы тоже танцуем Длинный Танец в канун летнего солнцестояния.

— Вы притаптываете землю ниже, чтобы она стояла надежнее, — сухо сказал вождь. — А мы танцуем над морскими пучинами. — Спустя какое-то время он спросил: — А как зовут твоего господина?

— Ястреб, — ответил Аррен.

Вождь повторил это имя по слогам, но было ясно, что оно не имеет для него никакого смысла. И это окончательно убедило Аррена, что рассказ вождя — правда, что этот народ год за годом живет в море, в самом настоящем Открытом Море, где нет никакой суши, куда не долетает ни одна сухопутная птица, в местах, о которых остальные люди ничего не знают.

— Он умирал, — сказал вождь. — Ему надо спать. А ты вернись назад, на плот Звезды. Когда потребуется, я пошлю за тобой.

И вождь встал. Хотя он был совершенно уверен в себе, но, очевидно, не до конца представил, кто такой Аррен и как с ним следует обращаться: как с равным или как с мальчиком. В данной ситуации Аррен предпочитал последнее, поэтому покорно послушался приказа. Но тут же столкнулся с новой проблемой. Плот снова отнесло в сторону, и теперь два плота оказались разделенными сотней ярдов шелковистой воды, покрытой рябью.

Тогда вождь Детей Моря снова заговорил с ним. Он произнес всего лишь одно слово:

— Плыви.