На самом деле

Вот Петренко вечером и составлял список. Искал, что с ним и когда. Сравнивал. Вычеркивал. Выходило странное. То есть, было все так, а потом — раз, и перевернулось наоборот. И стало это… Стало это как раз с той погони в магазине. То есть, в торговом центре, конечно.

Кстати, в этих книжках столько интересного было!

* * *

— Как обычно? — спросил старый парикмахер.

Они были знакомы уже лет десять, не меньше. Хотя, что значит — знакомы? Просто Петренко ходил стричься только в эту парикмахерскую и именно к этому старому парикмахеру. Так получилось, что в одном месте ему не понравился молодой и какой-то манерный пацан. В другом — болтливая полная девчонка. А тут все было солидно и строго. И стриг мастер быстро и правильно. Как положено в органах. Тут — коротко. Тут вот — филировочка бритвой. И вот тут — совсем чуть-чуть.

Щелкали ножницы. Теплые пальцы ворочали голову капитана. Сыпались на чистые полы волосы. Соль с перцем, соль с перцем… Скоро ведь на пенсию. Прикрыв глаза, Петренко прислушивался к ощущениям.

— Освежить? — наклонился к самому уху мастер.

— Да, чуть-чуть. Стареньким.

Стареньким тут был откуда-то всегда бравшийся «В полет». Вот еще и это — ни в одной парикмахерской города такого одеколона просто не было.

И все же что-то было не так. Что-то царапалось в голове. Шебуршилось. Прорывалось наружу.

Петренко открыл глаза, рассматривая себя в зеркало. Хорош, хорош…

В зеркале отражался он, седой мастер, люстра. И висящая на люстре бронзовая звезда — простое украшение. С камушком красного цвета. Еще какая-то меховая штучка вертелась вокруг своей оси. И вот эта, как ее… Ловец снов, да!

— Веник дайте, — скучно сказал Петренко.

— Совок нужен? — с понимание отнесся мастер.

— А как же!

Сам лично подмел вокруг кресла, заглянул во все углы. Мастер подал свернутый из вчерашней газеты фунтик, куда капитан аккуратно сложил постриженные волосы. Нет уж, даже в надежном месте оставлять такие связи нельзя. А уж тут, где на самом виду висят магические прибамбасы… Они же там, выходит, и раньше висели? Просто не замечал? То есть, даже не знал, что это надо замечать.

Оглядевшись, оплатил работу.

Еще раз заглянул в темные углы. Пошептал несколько раз:

— Выйти из сумрака!

Никого. Вот и ладушки, значит.

Пакетик сжег на улице. В сквере возле урны. Проследил, чтобы наверняка, дотла. И чтобы пепел развеял свежий ветерок.

Последние дни все шло, как надо. Как по написанному. И сглаз вдруг кончился — помог Ванечка, правильного человечка подсказал. И на работе все было хорошо. Даже кадровик перестал присматриваться с подозрением.

Но того парня в черной куртке, отметил себе Петренко, я все равно словлю. Невзирая на его всякие там жетоны и удостоверения. Ванечку пошлю загонщиком, а сам встану за углом. Вот и посмотрим, что он сделает, когда сначала ему подножку, потом вот так носом в землю, пнуть хорошенько в бок тяжелым ботинком, завернуть руку — и наручники сразу. Вот и пусть он тогда попробует показать свое магическое умение. А то — ишь, разбаловались совсем: мелким воровством маги уже промышляют. Не дело, совсем не дело.

Ну, а если сумеет вывернуться, значит, придется писать Ванечке характеристику и просить его в свой отдел.

Капитан Петренко внимательно посмотрел в глаза черному коту, пытавшемуся перейти дорогу.

Что-то, видно, было в его лице. Кот гнусно мяукнул, зашипел, выгнув спину, и шмыгнул в кусты.

— Я вам еще покажу сглаз, — прошептал капитан. — Я вам еще покажу магию — мать вашу! Вы у меня быстро полюбите закон исполнять!

Шизофрения

Упасть. Перекатиться в сторону. Переползти вперед на два шага и снова перекатиться — но уже в другую. Теперь крабом, крабом, на четырех костях, в сторону, в сторону, до упора. Ощупать, не поднимая головы, затаиться, ждать. Голову ниже. Еще ниже. Не дышать. Почти не дышать. Воздух медленно втягивать, открытым ртом, чтобы не слышно было со стороны. И так же через рот выдыхать. Успокаивать сердце, считать про себя. Ишь, колотится — за пять шагов слышно, наверное.

Вспышка в глаза:

— Встать! Смирно!

Вскочить. Вытянуться. Стоять крепко, чуть расставив ноги. Руки — по швам. Подбородок чуть вверх. Глаза — чуть выше луча фонарика.

— Что там такое было, рядовой? Отвечать!

— Не знаю, сержант, сэр! Мне просто стало страшно!

— Отлично, рядовой! Это правильный ответ и правильное поведение. Неизвестность страшна. Пока знаешь, что у тебя впереди — не страшно. Но как только что-то незнакомое, какая-то зацепка ухом или глазом, действовать надо именно так: уйти с линии возможного огня, уйти от возможной опасности, залечь, приготовиться к бою, отдышаться, слушать. Что ты слышал, рядовой?

— Ничего, сержант, сэр!

— Плохо, рядовой. Очень плохо. Ты начал действовать совершенно правильно, но где итог? Ты даже не слышал ничего. Ты не слышал даже меня, рядовой…

Стоять. Молчать. Не спорить. Ждать.

— К бою! На тропу! И смотри у меня, не проворонь опасность, рядовой.