На самом деле

- У всех - разный. Вот то, что все дети талантливы - это аксиома. Просто один талантлив в математике, например, другой - в химии, а третий, наоборот, в приготовлении пищи или в шитье или еще в чем-то прикладном. Надо просто этот талант в себе найти. Разыскать то, что лучше всего получается. И тогда - применить. И будет у нас тогда целых тридцать человек самых настоящих талантов.

- Двадцать девять, - заметил из своего угла учитель, чей урок был занят научным экспериментом. - Смирнова не принесла деньги.

- Ага, значит, двадцать девять талантов. Итого - двести девяносто тысяч, - деловито сказал ученый.

...

Директор жал руку, прятал в сейф полученные из рук в руки оговоренные десять процентов, желал хорошей дороги, удачи в дальнейших исследованиях, приглашал обязательно заезжать на следующий год.

- Ну, это уж как получится, - отвечал Александр Григорьевич, ученый и изобретатель, унося свой черный чемоданчик. - Знаете, сколько у нас в стране таких школ? Ого-го! Мне еще ездить и ездить! Поднимать уровень, так сказать.

...

Потом была маета.

Все хотели сразу узнать, какой же талант и насколько у них развился. Кто-то поступал в университет, кто-то пошел на производство, потому что действительно лучше шил, чем думал, кто-то отправился в армию - там тоже нужны талантливые люди. В общем, искать свой талант, проявлять его и применять как-то пытались все двадцать девять человек. Потому что Смирнова не принесла деньги. А так было бы тридцать талантов сразу.

...

Через десять лет в кресле директора школы сидел бывший выпускник, который пошел за своим талантом в педагогический институт. Вернее сказать, пошел, ведомый талантом. Так он тогда думал. Были те, кто ударился в коммерцию. Кто-то крупно сел в тюрьму - оказался талантливым бандитом. Наворовал и награбил столько, что получил по самому максимуму. А он вот - директором в своей же школе.

Правда, бывало, просыпался иногда и мучительно раздумывал: не ошибся ли, не промахнулся ли. Ведь, даже если всего на десять процентов больше, думал он, то все равно - талант. А тут получалось, что в школе работать оказалось не так уж и интересно, да и талант как таковой тут не сильно нужен. Усидчивость нужна. Память хорошая. Язык подвешенный правильно. Хотя, если подумать, усидчивость с памятью тоже могут быть талантом. Да и вообще - всего десять лет, как закончил эту школу, а уже тут же в ней директором. разве это не талант?

- Разрешите? - постучался в кабинет смутно знакомый мужик. - О! Витёк! Здорово, брат! А где тут директор?

На пороге стоял бывший одноклассник, голимый троечник и немножко хулиган Петька Овцов. Тот самый, который за "овцу" тут же бил в нос. Поэтому его ласково звали в классе Бычарой. Еще - Быней.

- Быня..., - растерялся Виктор Семенович. - Так, это... директор - я.

- О! Круто! Так это еще проще, выходит, - прошел Петька в кабинет и по-хозяйски уселся в кресло. - Это, выходит, такой талант у тебя прорезался? Молодца, Витёк! Просто рад тебя видеть! Честное слово!

И он действительно радовался, улыбаясь сверкающей дорогими импортными зубами челюстью.

- Да, - вдруг посерьезнел он. - А ведь я к тебе, брат, по делу.

Дело было такое.

Талант прорезался в Петьке почти сразу после школы. То есть, сначала он попробовал поступить, как все, потом его загребли в армию, а потом и прорезался его талант. И похоже, именно он получил от того прибора целых сто процентов. Потому что изобрел новый аппарат, который испускал те самые мыслительные волны и повышал талант учеников уже не на десять процентов, а минимум вдвое. Сразу - вдвое. Гарантировано. А по максимуму, если получится, так как раз в десять раз. Все уже проверено и апробировано. Знаешь, сколько в нашей стране школ? Ого-го!

- В общем, десять процентов, - завершил свое выступление Петька.

- Пятнадцать? - задумчиво спросил директор школы. - И заодно - а документы какие-то есть? Мне же с родителями говорить, с учениками.

Тут же был предъявлен паспорт общего образца, из которого было видно, что сидит в кресле Петр Сергеевич Барановский. Не какой-то там Овцов.

- А это..., - ткнул в фамилию директор.

- Давно поменял. Нельзя было изобретать с той фамилией, - небрежно отмахнулся Петька.

Ну, что. Это было резонно и правильно.

- Так, завтра, значит, - сказал директор. И добавил строго. - Пятнадцать.

- Эх, - махнул рукой Петр Сергеевич Барановский, большой ученый и уникальный изобретатель. - Только для тебя, Витёк. По старой памяти.

...

Прибор был черный. В настоящей тисненой коже. Кнопка была серебристой. А кроме жужжания еще мигала синяя лампочка.

Старшеклассники сидели, завороженные действом и словами директора школы о том, что Петр Сергеевич Барановский стал большим ученым и гениальным изобретателем именно после облучения мыслительными волнами десять лет назад. И вот он создал свой прибор, который поднимет уровень таланта у всех старшеклассников вдвое - это минимум. Гарантия такая. А некоторым, у которых мозг лучше воспринимает эти специальные волны, в целых десять раз.