На секретной службе

– При необходимости мы приглашаем Степаныча, кухаркиного мужа. Примерно два раза в месяц мужик способен воздержаться от возлияний, а чаще его услуги не требуются… Перестраивайтесь в правый ряд, Женя, сейчас будет поворот. – Пинчук ткнул пальцем в запотевшее стекло. – Магистраль выведет нас за город, на объездную дорогу. Оттуда до дома рукой подать.

Совершив плавный поворот, Бондарь удержал седан в правом ряду и, почти не прибавляя газа, возобновил расспросы:

– Оксана общается с кем-нибудь из прислуги?

– Боже упаси. Она говорит, что от них вечно разит луком и потом.

– От нее, конечно, пахнет исключительно духами и шампунями?

– Естественно. – Подбородок Пинчука приподнялся. – Хотя это вас совершенно не касается. Между прочим, есть отличный анекдот на эту тему.

– Терпеть не могу анекдоты, – буркнул Бондарь.

– Тогда слушайте. – Это было произнесено с типичной для Одессы бесцеремонностью. – Родители читают запись в дневнике сынишки: «От Изи плохо пахнет. Изю нужно мыть». На что делают ответную запись: «Изю не нужно нюхать. Изю нужно учить».

– Как насчет знакомых и родственников? – спросил Бондарь, не потрудившись изобразить хотя бы подобие улыбки. – Они часто вас навещают?

– Этого народу прежде в доме хватало, – признался Пинчук, – но я их отвадил.

– Почему? Их запах тоже не нравился Оксане?

– Это я, я их на дух не переношу! Проклятые попрошайки! Так и норовят что-нибудь выклянчить. Или стянуть то, что плохо лежит. – Вспомнив, как он охаживал кием подвыпившего племянника, вздумавшего лапать Ксюшу, Пинчук перешел на крик. – Я терпеть не могу тех, кто пакостит у меня за спиной, предупреждаю раз и навсегда. Если вам взбредет в голову… – Он запнулся.

– Стибрить чайное ситечко? – подсказал Бондарь. – Похитить мельхиоровую вилку? Умыкнуть томик любимого поэта?

– Извините. Кажется, я погорячился.

– Но теперь успокоились?

– Вполне.

– Тогда продолжим.

Это было сказано так вежливо и холодно, как если бы Бондарь предложил Пинчуку возобновить прерванный поединок.

В какой-то мере так оно и было. Бондарь стремился пробить глухую защиту, в которую уходил собеседник всякий раз, когда разговор заходил о его жене. Складывалось впечатление, что Пинчук скорее застрелится, чем позволит бросить на Оксану хотя бы тень подозрения. Так слепо можно любить только в старости и только отменных красавиц.

Или коварных гадин, что зачастую одно и то же.

* * *

К тому моменту, когда седан вырвался за черту города и покатил по объездной дороге, Бондарь узнал почти все, что хотел узнать, так что его вопросы разделялись все более длительными паузами. Наиболее вероятным каналом утечки информации ему представлялся тандем мадам Пинчук с регулярно навещающей ее массажисткой. Почему молодая и наверняка интересная женщина предпочитает массаж на дому, вместо того чтобы развеяться в шикарном фитнес-клубе?

Ответ напрашивался однозначный: массаж служит лишь ширмой для каких-то более сложных отношений. Если это модная лесбийская любовь, на которую намекала покойная Милочка, то неспроста. Вербовка агентов, как и в древности, зиждется на трех бессменных китах: деньги, секс, разного рода наркотики. Сочетания этих ингредиентов могут быть самыми разнообразными, но суть всегда одна. Заключается она в умелом подборе наживки, на которую обязательно клюнет жертва. Похоже, нечто подобное произошло с Оксаной. Она клюнула.

Ловко сработано, подумал Бондарь. Визиты массажистки не вызывают ревности у Григория Ивановича, который ограничивается тем, что оберегает жену от посягательств лиц мужского пола. В своем маразме престарелый ревнивец дошел до того, что запретил охранникам переступать порог дома, предпочитая держать их на расстоянии.

– Они, что же, и по ночам снаружи караулят? – поинтересовался Бондарь, вспомнив об этом.

– Почему бы и нет? – откликнулся Пинчук. – В машине тепло, а в случае тревоги парням ничего не стоит прибежать в дом. У каждого из них есть телефон и оружие.

– Но дверь ведь заперта изнутри?

– Если понадобится, я им открою.

– Не проще ли снабдить охранников запасным ключом?

– Перебьются! – фыркнул Пинчук. – Нечего им в доме делать. Здоровые безмозглые жеребцы. Понатопчут везде, пепла натрусят или… – Он осекся. Не объяснять же постороннему человеку, что без охранников ему живется гораздо спокойнее. Уж они не упустят возможности погарцевать перед Оксаной в отсутствие хозяина. И еще неизвестно, чем закончится это гарцевание. Вернее, слишком хорошо известно. Молодая кровь горяча и быстро бьет в голову. – Жеребцы, – убежденно повторил Пинчук. – Свежий воздух им только на пользу.

Бондарь внимательно посмотрел на него:

– Имеются в виду те рысаки, которые встретили меня в вашем офисе?

– Да, но один из них уволился.

– Почему? – насторожился Бондарь.

Ответ был преисполнен желчи:

– Если мне не изменяет память, то вы сломали ему палец.

– Вот уж нет, я сломал пальцы обоим, – возразил Бондарь. – И что же, один из них отличается особой выносливостью? Или преданностью?

– Его зовут Витя Малеев. Неплохой парень, хотя слегка приблатненный. – Поразмыслив, Пинчук добавил: – На него можно положиться.