На секретной службе

– Ха! Если бы Тарас был тем вечером трезв, он глотку перегрыз бы убийце. – Слегка успокоившийся Пинчук фыркнул и заглянул в горшок с тушеной картошкой. – Тоже мне, нашли кролика. – Он взял вилку на изготовку и уже приготовился пустить ее в ход, когда неожиданная мысль осенила его. – Эй, вы, кажется, успели перейти на «ты»?

– Ну, на брудершафт мы не пили, – пожал плечами Бондарь, – так что не поздно вернуться к официальной манере общения.

– Да ладно вам. – Пинчук махнул рукой. С вилки, которую он держал, сорвался кусок картошки, но, к счастью, не задел никого из присутствующих. – Извините. – Это прозвучало невнятно. Наспех прожевав все то, что он успел запихнуть в рот, Пинчук пробурчал: – Я не из тех, кто мучает жен вечными подозрениями. Наши отношения строятся на взаимном доверии.

– И на любви, – поспешила добавить Оксана.

– И на любви. Я не Отелло.

– Как прошли переговоры с иранцами? – спросил Бондарь, желая переменить тему разговора.

– Какие там переговоры! – Вилка Пинчука совершила еще одно порывистое движение. – Пришлось отправить им копии кое-каких документов: накладные, лицензия, складская справка. Мои партнеры теряют терпение. Подозревают, что я вожу их за нос. Не могу же я честно сообщить им, чем именно вызвана отсрочка поставки.

– Форсмажорные обстоятельства, – вставила Оксана, которая, по-видимому, не раз слышала от мужа понравившееся ей выражение.

– Тебе не холодно? – поинтересовался Пинчук, обратив внимание на ее слишком легкий, если не сказать легкомысленный, наряд.

Сам он явился к завтраку в отвратительно сидевшем на нем костюме с не застегивающимся на нижнюю пуговицу пиджаком. Галстук, выглядывающий из-под пиджака, напоминал по цвету высунутый язык повешенного. Рубаха казалась чересчур белоснежной для неопрятных манер владельца. Он в два счета расправился с порцией жаркого и теперь сгребал в тарелку салаты, ничуть не заботясь о том, что куски пищи вываливаются на скатерть.

Оксана сглотнула, словно почувствовала тошноту, подступившую к горлу. Покосившись на нее, Бондарь подумал, что при всей неприязни, которую он к ней испытывает, по-человечески ее понять можно. Трудно внушать девушке любовь или хотя бы уважение, когда твой пиджак не сходится на пузе, а лацканы усеяны каплями майонеза. Ты можешь быть добрым и щедрым, заботливым и внимательным, но если ты при этом чавкаешь, как свинья, то все твои достоинства отступают на задний план. На переднем остаются жирные губы и набитые щеки, ходящие ходуном.

– Проголодался? – спросила Оксана, не слишком успешно притворяясь участливой.

– Нет, – пробубнил Пинчук. – От всех этих треволнений кусок не лезет в горло.

– Не бери дурного в голову. Все будет хорошо. Как-нибудь выкрутишься.

– Я не уж, чтобы выкручиваться. И потом… – Пинчук отхватил зубами сразу треть булки, – и потом я не о себе беспокоюсь, а о тебе, маленькая.

– А вы пошлите жену куда-нибудь подальше, – вмешался Бондарь.

– Как это: куда-нибудь подальше? – Оксане явно не понравилось ни предложение, ни форма, в которой оно было сделано.

– Надежней всего за границу. Пока тут не улягутся страсти.

– А что, хорошая идея, – оживился Пинчук. – Действительно, маленькая, уезжай отсюда. Завтра же оформим тебе визу, поживешь у моих родственников на Кипре.

– Что я забыла на твоем Кипре? – возмутилась Оксана. – Не выдумывай. Я была бы последней тварью, если бы оставила тебя одного в такой момент.

«Почему была бы?» – подумал Бондарь, а Пинчук польщенно хрюкнул:

– Видите, Женя? Есть еще женщины не только в русских, но и в украинских селениях.

Радуясь собственному остроумию, он запрокинул голову и захохотал, рассеивая вокруг брызги слюны и крошки.

Оксана поглядела на него с ненавистью. Бондарь – с сочувствием.

– Вы чересчур беспечны для своего возраста, – сухо заметил он.

– Какие наши годы! – Пинчук приосанился, расправил плечи.

– Тогда хотя бы обзаведись новым пистолетом, – потребовала Оксана. – Ты должен суметь постоять за себя, если потребуется. – Она перевела глаза на Бондаря. – Скажи ему. Я права? Ты можешь дать ему пистолет? Свой он выбросил.

– Почему? – заинтересовался Бондарь.

– Неважно! – отрезал Пинчук. – Я уже сказал и повторяю снова: с огнестрельным оружием я не желаю иметь ничего общего. Все, вопрос снимается с повестки дня. Решение окончательное и обжалованию не подлежит.

– Глупо, – прошептала Оксана, – ужасно глупо.

Забывшись, она принялась грызть ногти. Бондарь заподозрил, что с исчезнувшим пистолетом ее мужа связана какая-то темная история, и взял это на заметку. А пока что решил прочитать супругам небольшую лекцию. Провести курс, так сказать, молодого и немолодого бойца.

– В принципе, защищаться можно и без огнестрельного оружия, – сказал он. – В некоторых случаях это даже надежнее.

– В каких случаях? – Брови Пинчука превратились в мохнатые вопросительные знаки.

– Если вам не хочется попасть под суд за умышленное убийство. И если вы имеете дело с противником, который способен разоружить вас, чтобы пристрелить из вашего же ствола.