На сем стою

Лютера обвиняли в том, что он способствовал установлению политического абсолютизма, оставил граждан без защиты от тирании, подчинил совесть государству и сделал Церковь служанкой любой политической власти. Во всех этих обвинениях есть толика истины, поскольку Лютер действительно насаждал почитание государства и порицал выступления против него. Он утверждал свою позицию с особой эмоциональностью, поскольку паписты обвиняли его в подрыве государственной власти. Лютер реагировал на это обвинение с характерной для него чрезмерной остротой, что сразу же сделало его уязвимым для другой стороны, обвинявшей Лютера в раболепстве. "Никто еще со времен апостолов не восхвалял гражданские власти так, как это делаю я". Говоря это, Лютер подразумевал, что никто столь последовательно не выступал против светских посягательств Церкви. Сам Христос, по утверждению Лютера, отверг все теократические притязания, позволив Себе родиться в то время, когда вышел указ императора Августа. В самых решительных выражениях Лютер отвергал восстание, поскольку если вы позволите разразиться народному бунту, то вместо одного тирана получите сотню. В этом вопросе он разделял точку зрения св. Фомы, согласно которой тирания может завершиться восстанием лишь в том случае, если ущерб от насилия будет предположительно меньшим, нежели то зло, против которого оно направлено.

Все это вовсе не говорит о том, что Лютер не предполагал никакой защиты для угнетенных. Им оставалась молитва, которую Лютер ставил чрезвычайно высоко, и у них оставалось право на жалобу. Феодальное общество имело жесткую иерархию, и над каждым господином стоял свой сюзерен. Если с простым человеком поступили несправедливо, он мог обратиться с жалобой на своего господина к его сюзерену, и так вплоть до самого императора. Когда, например, герцог Ульрих Виттенбергский убил члена семейства Гуттенов и захватил его жену, клан Гуттенов обратился с жалобой к императору, и герцог был изгнан. Император, в свою очередь, находился под контролем курфюрстов. Если у кого-то возникает вопрос об отношении Лютера к демократии, то следует вспомнить, что демократия представляет собой сложную концепцию. Расширение льгот практически не коснулось кого-либо из современников Лютера, затронув лишь Швейцарию, в то же время заботу государства о благосостоянии своих граждан и его готовность откликнуться на выражение воли граждан лучше демонстрировать на примере неформальной патриархальности феодального общества, чем неуклюжих современных демократий.

Не было властно государство и над совестью. Объявление мятежа вне закона не касалось гражданского неповиновения. Оно становилось не правом, но обязанностью при двух обстоятельствах: "В случае, если управитель нарушает первые три из десяти заповедей, касающиеся религии, скажи ему: "Любезный господин мой, я обязан повиноваться тебе своей жизнью и имуществом. Повелевай мною в пределах своей власти на земле, и я повинуюсь. Но если ты говоришь мне убрать долой книги - речь идет о Новом Завете в переводе Лютера, - я не повинуюсь, ибо в этом ты тиран". Во-вторых, князю не следует повиноваться, если он требует служить ему в войне, очевидно несправедливой, как было, когда Иоахим Бранденбургский набрал войско, объявив, что пойдет против турок, а в действительности против лютеран. Солдаты дезертировали с сердечного одобрения Лютера: "Поскольку Бог повелевает нам оставить отца с матерью ради Него, то уж, безусловно, Он призывает нас оставить господ ради Него"".

Лютер возражал против подчиненности Церкви гражданским властям. Священнослужитель должен быть наставником управителя.

"Мы должны омыть одежды управителя и очистить уста его, смеется ли он или пребывает в ярости. Христос наставляет нас, проповедников, не утаивать истину от господствующих, но увещевать их и обличать в несправедливостях их. Христос не говорил Пилату: "Нет у тебя власти надо Мною". Он сказал, что есть у Пилата власть, но добавил: "Не ты источник этой власти. Она дана тебе от Бога". Посему Он укорял Пилата. Так должно поступать и нам. Мы признаем властвующих, но мы должны укорять своих Пилатов в их преступлениях и самоуверенности. Тогда они скажут нам: "Вы оскорбляете величие Божье" - на что ответим: "Мы снесем те страдания, которые вы причиняете нам. Но молчать и притворяться, будто вы творите добро, когда вы творите зло, мы не можем и не будем". Нам должно исповедовать истину и осуждать зло. В этом суть огромного различия между тем, чтобы переносить страдания и чтобы хранить молчание. Мы должны страдать. Молчать мы не должны. Христианину надлежит нести свидетельство об истине и умирать за истину. Но как может умереть за истину тот, кто прежде не исповедовал истину? Таким образом, Христос показал, что Пилат действительно наделен властью от Бога, и в то же время обличил его за дурные дела".