На сем стою

В качестве основы был избран диалект немецкого языка, который использовался в качестве юридического в княжестве Саксонском. Лютер обогатил его заимствованиями из многих других немецких диалектов, с которыми он познакомился во время своих путешествий. Перевод продвигался необычайно трудно. Первый вариант не удовлетворил Лютера. Впервые перевод Нового Завета был издан в сентябре 1522 года, но редактировал его Лютер вплоть до своей смерти в 1546 году. Последней печатной страницей, на которую он смотрел, была правка последней редакции Нового Завета. К переводу Ветхого Завета Лютер приступил после возвращения из Вартбурга. Полный перевод всей Библии появился лишь в 1534 году. И вновь Лютер постоянно исправлял и улучшал его, работая вместе со своими сподвижниками.

Порой Лютеру удавалось добиться наиболее точного перевода с первого раза. Иногда же приемлемый результат достигался лишь с огромным трудом. В таком случае вначале Лютер делал буквальный перевод, сохраняя при этом порядок слов оригинала. Далее он рассматривал каждое слово отдельно, подыскивая для него все возможные синонимы. Из них Лютер отбирал те, которые не только наилучшим образом передавали смысл, но и сохраняли при этом ритм оригинала. Затем он откладывал то, что у него получилось, в сторону и переводил текст заново, на этот раз стремясь наилучшим образом передать его дух. И, наконец, требовалось свести воедино наиболее точный и наиболее свободный варианты. Иногда ему не хватало терминов, и тогда Лютер занимался поисками слов. Для того чтобы подыскать названия для драгоценных камней в 21-й главе Откровения, он исследовал дворцовые сокровища Саксонского княжества. Чтобы найти названия для упоминаемых в Библии монет, он обратился к нумизматическим коллекциям Виттенберга. Когда настала очередь описать жертвоприношения, о которых повествует Книга Левит, и Лютеру понадобились термины для обозначения внутренностей козлов и тельцов, он не раз ходил на бойню, чтобы расспросить мясников. Большие трудности возникли с переводом названий птиц и зверей, упоминаемых в Ветхом Завете. Лютер писал Спалатину:

"У меня не возникает сложностей относительно ночных птиц - совы, ворона, филина, неясыти, совки, а также хищников - ястреба, сокола, коршуна и пустельги. Я вполне способен совладать с волом, косулей и серной, но как мне быть, черт меня подери, с тарагелафусом, пигаргусом, ориксом и камелопардом [названия животных в Вульгате]?"

Другой сложностью был перевод идиом. Лютер твердо придерживался точки зрения, что идиому одного языка необходимо переводить аналогичной идиомой другого. Он презрительно отзывался о переводе Вульгаты: "Приветствую тебя, Мария, полная благодати?" - "Какой немец поймет это в буквальном переводе? Он знает, что такое кошелек, полный золота, или что такое полный пива бочонок, но как ему представить себе девушку, полную благодати? Я предпочел бы сказать просто: "LiebeMaria". Какое слово может быть богаче слова "liebe"?

Это, несомненно, звучное слово, но значение его не совсем то же самое, что "наделенная благодатью", и Лютер не использовал liebe в своем окончательном варианте перевода. Перед переводчиком возникает проблема: должен ли он всегда искать свое, национальное слово, которое может иметь особый, местный оттенок значения? Если француз назовет центуриона жандармом, а немец сделает из прокуратора бургомистра, то Палестина сразу же сместится на запад. Именно это отчасти и произошло в переводе Лютера. Иудея была перенесена в Саксонию, а дорога из Иерихона в Иерусалим проходила тюрингскими лесами. Используя нюансы и оттенки значений, Лютер придавал тексту особый местный колорит. Когда Лютер читал: "Вот река, и потоки ее веселят град Божий", перед взором его возникал средневековый город с его стенами и башнями, окруженный рвом, по которому, конечно же, весело бежит ручей, оживляя мрачные берега.

То, что невозможно было передать словом, дополняли иллюстрации. Лютеровские Библии были щедро иллюстрированы. Особенно это относится к началу Ветхого Завета и к книге Откровения в Новом Завете. В Германии сложилась традиция иллюстрировать лишь эти части Библии. Евангелия и Послания украшаются лишь начальными буквами. Причины этого непонятны. Безусловно, не было никаких препятствий к тому, чтобы проиллюстрировать Евангелия. Достаточно лишь взглянуть на дюреровскую "Жизнь Марии", или на гравюры, изображающие страсти Господни, или на картины Христа-младенца Шонгауэра. В рамках упомянутых ограничений Библия Лютера была иллюстрирована щедро. В различных прижизненных ее изданиях насчитывается около пятиста гравюр. Нельзя сказать, что это были лучшие образцы искусства, но они действительно германизировали Библию. Моисея и Давида вполне можно было спутать с Фридрихом Мудрым и Иоганном Фридрихом.