На сем стою

Сформулировать общее исповедание веры не удалось. Добиться соглашения о совместных действиях не удалось. Тем не менее, утверждал Филипп Гессенский, конфедерация возможна. Люди способны объединиться для защиты права каждого верить в соответствии со своими убеждениями, даже если они и не во всем согласны друг с другом. Призывы его звучали весьма громко. Они были переданы на рассмотрение не только богословам, но также и светским правителям Саксонии. Когда Лютера упрекают в готовности принять широкую помощь со стороны государства, следует вспомнить о том, что государственные деятели того времени были христианами, готовыми пойти на все ради своих убеждений. При этом им было что терять, причем куда больше, чем самому Лютеру. Филиппу Гессенскому ответил канцлер Саксонии. Канцлер не чуждался, подобно Лютеру, политических союзов. Не был он и равнодушен, как Филипп, к конфессиональной основе. Аргументы обеих сторон были внимательно рассмотрены. В пользу конфедерации могло свидетельствовать то, что среди цвинглианцев, несомненно, находилось много добрых христиан, не соглашавшихся с самим Цвингли. Как бы то ни было, политический союз можно заключать хоть с язычниками. Против подобной позиции можно возразить, что союз с язычниками более оправдан, чем соглашение с отступниками. Вера превыше всего. Поэтому необходимо отказаться от той значительной помощи, которую способны оказать швейцарцы, и предоставить Богу решать исход всей борьбы.

Таким образом, швейцарцы оказались предоставлены сами себе. Во второй Каппельской войне Цвингли пал с мечом в руке на поле брани в 1531 году. Лютер воспринял его гибель как суд Божий, поскольку, будучи служителем, Цвингли взял в руки меч.

Аугсбургское исповедание

Лютеране также остались в одиночестве. В 1530 году император Карл смог, наконец, приехать в Германию. Усмирив Францию и папу, он обратился к Германии с милостивым предложением, чтобы каждый высказался о своей позиции в религии. При этом император был полон решимости принять самые жесткие меры, если мягких окажется недостаточно. Лютеру не разрешили присутствовать на сейме. На протяжении шести месяцев он вновь "пребывает в пустыне", как некогда в Вартбурге. На этот раз он поселился в другом замке под названием Фесте Кобург. Сейчас Лютер не испытывал полного одиночества, поскольку с ним был его секретарь. Из письма, написанного рукой секретаря жене Лютера, мы можем получить определенное представление о пребывании доктора в замке: "Любезная и достопочтимая фрау Лютер! Заверяю вас в том, что ваш господин и все мы Божьей милостью пребываем в благополучии и добром здравии. Вы поступили разумно, послав доктору портрет [его дочери Магдалены], ибо это отвлекает его от тревог. Он повесил портрет на противоположной от обеденного стола стене в покоях курфюрста. Вначале он посчитал, что на портрете она не слишком похожа на себя. "Боже мой, - сказал он, - Лина слишком смуглая". Теперь же ему нравится картина, и он все более и более утверждается в мысли, что это истинно Лина. Она поразительно похожа на Ганса ртом, глазами, носом, а в общем-то всем лицом. А будет походить на него еще больше. Я просто обязан вам написать это.

Не тревожьтесь о докторе. Он, слава Богу, пребывает в добром здравии. Известие о смерти отца вначале потрясло его, но спустя два дня он вернулся в обычное состояние. Когда пришло письмо, он сказал: "Умер мой отец". Он взял Псалтирь, удалился в свою комнату и рыдал так, что два дня ничего не мог делать, но сейчас он опять в порядке. Да пребудет Господь с Гансом и Линой, и всем семейством".