На сем стою

То был год второго Шпейерского сейма. Значимость этой ассамблеи состояла в том, что она четко разграничила конфессии и разделила Германию на два лагеря. Перед сеймом ситуация была совсем иной. Реформаты расходились в вопросах как веры, так и способа действий. Филипп Гессенский, которого убедили, что католики вот-вот перейдут в наступление, вел переговоры с Францией и Богемией - традиционными врагами дома Габсбургов. Это вызывало ужас у саксонских князей, даже и не помышлявших о выходе из империи. Католики никак не могли определиться в выборе политики. Император выступал за мягкость, его брат, Фердинанд, - за твердый кулак. Ясность принес Шпейерский сейм. Фердинанд решил пренебречь инструкциями своего брата Карла, который вновь отсутствовал, и потребовал вырвать ересь с корнем. Его позиция, не получившая особой поддержки, сплотила реформатов. Казалось, наступило весьма благоприятное время для того, чтобы разделаться с реформатами, поскольку Франция, папа и турки были в данный момент либо под контролем, либо не представляли собой большой угрозы. Но сейм не проявил особого желания считаться с мнением Фердинанда, и в результате его решение оказалось далеко не столь суровым, как можно было бы ожидать. Вормсский эдикт был подтвержден лишь для католических территорий. Временно, до созыва вселенского собора, лютеранство надлежало терпеть в тех регионах, где его нельзя было подавить, не вызвав при этом восстания. В лютеранских землях должен соблюдаться принцип религиозной свободы для католиков. В то же время на католических землях лютеране такой свободой не наделялись. Реформаты протестовали против столь дискриминационного подхода. Отсюда и появился термин "протестанты". Они считали, что большинство одного сейма не может пересматривать решения, принятые единогласно на предшествовавшей ассамблее. Лютеране выразили сомнение в том, что намерение императора было именно таковым, и в этом оказались совершенно правы. Они подтвердили, что две религии не могут сосуществовать на одной территории, не угрожая при этом общественному миру. Реформаты сообщили, что если их призыв не будет услышан, им "придется протестовать и публично свидетельствовать перед Богом, что они не согласятся ни с чем, что противоречит Его Слову".

Их взгляды получили немало ложных толкований. В протестантском лагере излишнее внимание уделялось первому слову - "протестовать" и упускалось при этом второе - "свидетельствовать". Они же прежде всего исповедовали свою веру. Католическая сторона допускала куда более грубые искажения протестантской позиции. Историк Янсен утверждал, будто реформаты протестовали против религиозной свободы. В каком-то смысле это верно. Ни одна из сторон не проявляла терпимости, однако реформаты протестовали против очевидного неравноправия, которое требовало свободы для католиков, отрицая ее для протестантов. В этом протесте цвинглианцы и лютеране объединились.

Протестантский союз: Марбургский диспут

Филипп Гессенский считал, что настало время двигаться дальше. Решение последнего сейма также носило лишь временный характер. В таком случае протестантам необходимо защитить себя общим исповеданием и общей конфедерацией. Он надеялся объединить лютеран, швейцарцев и страсбуржцев, занимавших промежуточную позицию в вопросе о Вечере Господней. Но Лютер не стремился к политической конфедерации. "Мы не можем, - сказал он, - сознательно одобрить подобную лигу, поскольку это грозит кровопролитием и иными бедствиями. И тогда мы до такой степени увязнем во всем этом, что не сможем устраниться, если даже того пожелаем. Лучше десять раз умереть, нежели отяготить совесть свою невыносимым бременем подобного бедствия и соделать Евангелие наше причиною кровопролития в то время, когда нам должно не мстить и не защищать себя, но, напротив, - уподобиться овцам, ведомым на заклание".