На семи ветрах

Мы считались такой идеальной парой:
озорное солнце и добрая тень.
Я люблю его – он нормальный, хороший парень!
Только оборотень.
В нём угрюмая сила порой ночует,
поводок обрывает глухая жуть.
Зверь скулит и рвётся, и я его нюхом чую.
И держу.

А когда он с утра подставляет спину,
набродившись, дышит устало и тяжело,
я спокойно глажу вздыбленные шерстины.
«Успокойся, маленький, всё прошло…»

А с недавних пор он хохочет, как одержимый.
Пробирает до дрожи смех, уходящий в вой,
переполненный смертью, людской поживой,
дважды, трижды, стократ живой!
Он сказал, что устал служить человечьей правде,
что пора взрослеть, на людишек глядеть трезвей,
и теперь он не оборотень, а каратель.
И мессия, и суперзверь.

В соцсетях друзья, безбашенны и клыкасты,
как один провыли про новый закон
представителей новой всесильной касты.
Вот таких, как он.
Объявился – с ухмылкой лисьей и шеей бычьей –
Главный Волк, новоявленный царь и бог.
Да, пока в вас видят парней обычных.
До поры – пока не вопьётесь в бок.

Я боюсь, я кричу – ну кому ты себя-то продал?!
И куда мне идти, если я навсегда с тобой?
Посмотри мне в глаза – я детёныш людского рода –
и неправда, что выращена на убой!
Пусть умрёт в ночи беспамятный твой советчик!
Вымой когти, язык и сердце, и станешь чист!
Зверь, зверюга мой, славный мой, человечий,
ну опомнись, пожалуйста, излечись!

А кругом бурлит заразительное безумье,
страстно шепчет: отдайся и приумножь…

Он впервые швырнул меня и оскалил зубы.
Я впервые – я не хотела – взялась за нож…

Андрей Половины

Забыл. Не помню я уже,
как злые тучи надвигались,
как на злосчастном вираже
мы в хлам с тобою разругались.

Как обменялись мы в сердцах
накопленной годами желчью,
подпортив красоту лица
обид безжалостной картечью.

Но помню, твой кривился рот,
внося сумбур в точёный профиль.
И в муках корчился Эрот:
он не готов был к катастрофе…

Там, где с тобой соединясь,
когда-то став единой плотью, –
остался шрам. А наша связь –
теперь лишь жалкие лохмотья…

Забыл, но шрам болит ещё,
и студит душу пустошь комнат.
А брак, что небом освящён,
жестоко надвое расколот.

Никто не уцелел в борьбе,
дымятся брачные руины.
И каждый вновь сам по себе.
И мы, как встарь, – две половины…

Анна Любовь. Октава