На сеновал с Зевсом

   Я порывисто потыкала розовым шарфом Маруси в собачьи морды, в запале едва не обработав таким же образом и физиономию Трошкиной. Собачки несказанно оживились. Экспрессивный Фунтик заметался по двору, как шайба в хоккейной коробке. Капитанский пес Барклай суетился меньше, но сориентировался быстрее. Он проложил практически прямой курс на крыльцо дома и далее через подобие сеней и темный коридорчик в неопрятную кухню, где закрутился волчком на замызганном лоскутном одеяле. Судя по виду, в качестве постельной принадлежности оно помнило не менее пяти поколений семьи Сальниковых, а к своему столетнему юбилею дослужилось до почетного звания ковра.

   – Алка, помоги мне! – попросила я, падая на четвереньки.

   Трошкина последовала моему примеру, и мы вместе скрутили засаленный ватный блин в тугой рулет. В дощатом полу обнаружился квадратный люк, обитый мятым железом.

   – Ох, ничего себе – замочек! – охнула Трошкина, с почтением воззрившись на замочную скважину такого размера, что путающийся под ногами Барклай рисковал угодить в нее лапой, точно в капкан. – Я таких еще не видела!

   – Хотелось бы заодно увидеть ключик! – сказала я, озираясь.

   Ключик, способный исправно функционировать в паре с таким могучим запорным механизмом, виделся мне гибридом лома и боевой секиры. Ничего похожего на кухне, где в разных углах помещались грязная газовая плита и колченогий стол с задвинутыми под него табуретками, не наблюдалось.

   Я со скрежетом выволокла из-под стола табурет, крепко взяла его за две ножки, подняла повыше и с размаху опустила на люк. Железо загрохотало – куда там группе «Продиджи»!

   – Боже, Кузнецова, зачем ты так шумишь?! – струхнула Алка. – Я думала, мы не хотим выдавать здесь свое присутствие!

   – Тихо! – шикнула я, снова падая на четыре точки опоры и в качестве добавочной пятой прислоняя к люку ухо.

   – Ну, что там?! – не выдержала любопытная Трошкина.

   Не менее любопытный Барклай заинтересованно сопел мне в плечо.

   – Да погодите вы!

   Я отмахнулась от подружки, отпихнула бассета и приблизила к замочной скважине сначала глаз (видимость по ту сторону люка была нулевая), а потом губы и продудела:

   – Кто-о-о та-а-ам?

   В ответ послышался скулеж:

   – Ум-м-м, ум-м-м!

   – Это что, собака? – нахмурилась Алка. – Может, хватит нам уже четвероногих друзей?

   – Не говори глупостей! – сердито сказала я и живо встала, уменьшив преобладающее количество четвероногих. – А ну, пойдем посмотрим на заднюю часть здания.

   – Задняя часть бывает у коровьей туши!

   Алка не удержалась от язвительной реплики, но послушно пошла за мной, а также подпихнула ногой в нужном направлении Барклая, у тушки которого тоже имелась вполне подходящая для экспресс-координации задняя часть.

   Поскольку пращуры Вовы и Жоры Сальниковых свили свое родовое гнездо на склоне скифского кургана, уровень почвы под домом заметно отклонялся от горизонтали. Соответственно с одной стороны постройка поднималась над землей выше, чем с другой. И помещение, которое с фронта здания являлось подземным, с тыла оказалось полуподвальным.

   – Ну, вот – окошечко! – обрадовалась я.

   – Сидит кошка на окошке, лапкой умывается, – пробормотала Трошкина, незначительно погрешив против истины.

   В данном случае вместо кошки имелась собачка, и она не сидела на окошке, осуществляя гигиеническую процедуру по очистке передней части головы, а торчала из этого окошка своей задней частью. Оригинально решив задачу о квадратуре круга, толстобокий Фунтик в пухлом памперсе практически закупорил своим телом оконный проем. Стало понятно, почему я ничего не увидела, заглянув в замочную скважину: плотная пробка из бульдога создала идеальную светомаскировку.

   Алка выдернула своего питомца наружу, не дожидаясь моей команды, и мы с ней столкнулись лбами у окошка. В свободное пространство, явно претендуя на роль нового хвостатого герметика, настойчиво пытался ввинтиться Барклай. В результате в подвальном помещении не стало сколько-нибудь светлее, и даже в четыре глаза мы с подружкой ничего не разглядели.

   – Тряпка какая-нибудь есть?

   Не дождавшись Алкиного ответа, я стянула с себя футболку, в несколько слоев намотала ее на руку, велела компаньонам отойти и ударила в стекло, точно шомполом. Пыльные осколки осыпались с хрустальным звоном, а доносящийся изнутри скулеж сделался значительно громче. К нему также добавился металлический лязг, отдаленно напоминающий звон кольчуги.

   «Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам!» – брякнул мой внутренний голос.

   Рискуя порезаться, я сунула голову в окошко и увидела именно то, что надеялась и даже мечтала увидеть. Не Олега с хазарами, конечно.

   На узкой кровати с продавленной сеткой лежала женщина в грязной одежде. Руки ее оказались прикручены к железной раме кровати, а нижняя половина лица завязана тряпкой. А вот ноги у несчастной были свободны, и она неистово молотила ими по сетке, звучно сотрясая металлические сочленения.

   – О боже! – ахнула над моим плечом согбенная Трошкина. – Кто это?!

   Я не отвечала, поспешно, но тщательно обирала с деревянной рамы окошка торчащие, как зубья, осколки.