На сером в яблоках коне

Это Маринка. Она толкнула Лену ногой под партой, шепот ее был сердит. Лена опомнилась. Она почувствовала, что в глазах стоят слезы — не дай бог, если Маринка увидит! Скорей, скорей, что там? «Дан равнобедренный треугольник…» Да-да, она теперь будет другой, они увидят, что она не маленькая, что у нее хватает ума… Пусть, ей самой ничего не надо… «Отрезок АД равен основанию АС…» Они увидят…

Кажется, никогда она не была такой доброй, сердце в груди размягчилось, стало горячо, и хотелось плакать оттого, что она стала такой хорошей. «Всегда, всегда буду такая, как хорошо!»

Но в тот же вечер вот что получилось.

Алеша пришел в восемь часов, не пришел, а прибежал и сказал, что взял на всех билеты в кино: новый фильм, итало-французский, первый день идет. Мама только что пришла с работы (еще не сияла своего больничного платья, и от нее пахло эфиром и йодом), она устала и, поблагодарив Алешу, отказалась, дед вообще никогда в кино не ходил. Вика стала быстро собираться. Лена как раз кончила уроки, складывала на столе учебники и тетради в папку.

— Ну а ты что же, Малютка? — сказал Алеша. Он стоял в пальто, только снял шапку и посматривал на часы.

— Да, Малыш, ты что? — сказала Вика тоже.

— Ну что вы! — ответила Лена спокойно. — Зачем? Идите одни…

— Идем, идем, брось! — сказал Алеша и посмотрел внимательно: мол, что это с тобой, что-то новое, кажется?

— А там детям до шестнадцати можно? — спросила мама.

— Ну что ты, мам, в самом деле! — Лена едва не покраснела. Ей хотелось держаться значительно и строго, чтобы Алеша понял, что она теперь совсем другая.

Алеша засмеялся и сказал:

— Евгения Павловна, Джульетта, Суламифь и Наташа Ростова тоже были дети до шестнадцати…

Он посмотрел на Лену: мол, так я говорю, Малютка?

— Ну, Алеша, Алеша! — сказала мама укоризненно и, должно быть, — Лена стояла к ней спиной, но наверняка знала, что так оно и было, — показала глазами на нее, на Лену: мол, как вы можете такое при девочке говорить. Алеша опустил свои ресницы и, усмехнувшись, стал теребить шапку. «А вот кто такая Суламифь? — подумала Лена. — Джульетту я знаю и Наташу, а это кто?»

— Разные времена, — стала говорить мама. — Нельзя сравнивать. В наше время Джульетты еще носят пионерские галстуки, вы сами знаете. Если они о чем и думают, то о лишней порции мороженого…

Алеша вскинул ресницы на секунду, глаза у него смеялись.

— Ну что вы, Евгения Павловна! — сказал он с коротким смехом.

— Ты просто не знаешь этого поколения! — крикнула из прихожей Вика. — Это мы еще были детьми даже в восемнадцать лет, а эти!.. Лена, ты идешь?..

Лена вопросительно посмотрела на маму, как она? Ни к чему затеялся этот разговор, теперь, пожалуй, и не пустит в кино. Мама уже увлеклась спором и Лену не замечала.

— Ну отчего же? — говорила она. — Отчего же я не знаю? Вот наша Лена, Мариночка, Зоя с Катенькой (это тоже подруги Лены, из класса), Петя Машечкин, все хорошие, нормальные дети.

— А, ну что ты знаешь! — сказала Вика. — Дети… Лена, идешь ты, наконец, или нет, мы опаздываем! Сколько там, Алеша?..

«Раз они сами зовут», — подумала Лена и во второй раз, уже умоляюще, посмотрела на маму.

— Поздно кончится, Лена… — сказала мама, как бы возражая, но таким тоном, что Лена сразу засуетилась и бросилась одеваться.

В другой раз Лена бы, конечно, вмешалась и рассказала кое-что о тех же Зое с Катенькой или о Петьке Машечкине, который пришел, например, пьяный на новогодний школьный вечер, то есть он, конечно, хороший мальчишка, да и Зоя с Катенькой тоже хорошие, но насчет галстуков и мороженого — это просто смешно, не третий ведь класс, восьмой все-таки, а Петька и вовсе в десятом! Ах, мама, мама, всегда вот она так. Но сейчас спорить незачем было, да и не хотелось.

Лена надела платок, выбила из-под него на лоб прядку — в платке и с прядкой она взрослее выглядит, вообще ее уже пускают на вечерние сеансы, тем более она идет не с девчонками, а со старшими, но все-таки небольшая маскировочка не повредит. Они втроем быстро помчались вниз по лестнице — мама еще что-то кричала вдогонку, сверху, с площадки, но они уже не слышали, только Алеша вежливо отвечал:

— Да, да, конечно, не волнуйтесь, Евгения Павловна, спокойной ночи!

Итак, все было хорошо, они вместе спешили по улице, скользили, Алеша шел посредине и держал Лену и Вику под руки, смеялись над мамиными словами. Бежали мимо Чистопрудного катка, там играла музыка, было светло от огней, полно народу, ширканье коньков слышалось даже сквозь шум машин и трамваев.

— Сколько вашего брата влюбленных Джульетт на этом катке! — сказал Алеша.

— Вашей сестры, — поправила Вика.

— Нашего! — сказала Лена. — А вашего как будто нет!

— Лена! — Вика посмотрела и покачала головой.

— А что я сказала?

— Ничего, ничего, верно, — Алеша засмеялся. — Ромеов тоже хватает…