На Севере дальнем

Стадо паслось между горами, в небольшом распадке, хоро­шо защищенном от ветра. Сотни телят на тоненьких, еще не­устойчивых ножках бродили за своими матерями, издавая громкие звуки, мало похожие на оленье хорканье. Большие фиолетовые глаза малышей смотрели на людей с любопыт­ством, доверчиво.

— О, сколько их здесь! — любовался телятами Таграт, пы­таясь погладить одного из них. Теленок, смешно вскинув не­померно длинные задние ноги, отбежал в сторону. — Буду­щий скакун, — улыбнулся Таграт.

Группа пастухов в легких оленьих кухлянках, сшитых шерстью внутрь и выкрашенных в ярко-красный цвет ко­рой деревца вирувир [26]окружила председателя и бригадира. Смуглые, обветренные лица их были возбуждены, жизнера­достны.

— Так, значит, завтра у нас в поселке Рэн будет празд­ник Первого мая, весенний праздник? — весело спросил пас­тух Вальфо, собирая в кольца аркан.

— Да, завтра праздник Первого мая, — ответил Таграт и осмотрел пастуха с ног до головы. — Что, не думаешь ли взять первый приз на оленьих гонках?

Пастух смущенно опустил голову, хотя все знали, что он лучший наездник Рэнского сельсовета.

— Как ты думаешь — возьмем мы его с собой на празд­ник? — Таграт лукаво подмигнул бригадиру. — Работал-то он хорошо или так себе?

— У нас никто не работает так себе! — сказал Вальфо.— У нас ни один теленок не пропал и ни один не пропадет.

Таграт, раскурив трубку, протянул ее пастуху. Вальфо вспыхнул от гордости, взял трубку, глубоко затянулся.

— У нас во всем колхозе никто не работает так себе, — сказал Таграт, принимая от Вальфо трубку, — а значит, мно­го хороших людей прибудет на праздник Первого мая. Весе­лый будет праздник.

И праздник получился действительно веселым. Украшен­ный красными флагами, плакатами и лозунгами, поселок Рэн уже с самого утра шумел людскими голосами, звонким сме­хом, песнями. Группа за группой, лихо скакали к поселку оле­неводы. Хлестко стучали их свистящие погонычи, захлебыва­лись в звоне колокольчики, подвешенные к задкам легких, словно игрушечных, нарт.

Петя, Кэукай, Эттай стояли в пионерском строю прямо пе­ред окнами. Им хорошо было видно, что делается на улице. Огонь возбуждения в их глазах, казалось, разгорался все ярче и ярче.

Чуть дальше стояли в строю и Чочой с Тавылем. На них еще пока не было пионерских галстуков. Взволнованные, они смотрели на развернутые знамена, еще и еще раз мысленно повторяя слова торжественного пионерского обещания. Сей­час они перед лицом своих товарищей должны будут прочесть торжественное обещание юного пионера — дать великую клят­ву верности партии, народу, Родине.

Призывно зазвучали пионерские горны, ударили барабаны. Пионеры прошли по залу и выстроились.

Чочой закрыл глаза и опять принялся мысленно читать торжественное обещание, где-то в глубине души прислушива­ясь к каждому его слову.

А Тавыль, чувствуя, что в жизни его наступает что-то огромное и необычайное, вдруг стал как-то по-особенному спокойным, торжественным.

И вот Чочой и Тавыль перед строем.

— «Я, юный пионер Союза Советских Социалистических Республик, торжественно обещаю...» — звонко и уверенно зву­чат слова пионерской присяги.

Клятва дана. Старшая пионервожатая Нина Ивановна по­вязала мальчикам красные галстуки.

Сбылась заветная мечга Чочоя. Ему так хотелось иметь пионерский галстук! Теперь-то он хорошо знал, что значит пионерский галстук!

Как только Чочой и Тавыль стали в строй, послышался звонкий голос старшей пионервожатой:

— Пионеры! К борьбе за дело Коммунистической партии будьте готовы!

— Всегда готовы! — дружно ответили пионеры.

Сияет на небе яркое солнце. Трепещут на ветру красные флаги. Громко звучит с трибуны голос Виктора Сергеевича Железнова:

— Те из нас, у кого уже седые волосы, хорошо помнят американского купца Кэмби. Разве не у тебя, Аймын, он на­сильно увел единственную дочь? — обратился директор шко­лы к старику, стоявшему в первых рядах. — Разве не у тебя, Кэргыль, он украл сына? Разве не тебя, Тынэт, он лишил отца еще раньше того, как успел ты появиться на свет? Разве не у тебя, Вияль, он отнял брата и сестру?.. Вот кого хотят аме­риканцы опять посадить на землю нашу. Они хотят, чтобы сю­да снова вернулся Кэмби, они хотят, чтобы сюда снова вер­нулся злобный шаман Мэнгылю, они хотят, чтобы сюда снова вернулись голод, болезни, они хотят, чтобы сюда смерть вер­нулась! Как знать, может, и сам Кэмби, если он еще живой, со звериной злобой смотрит на наш берег и ждет случая, что­бы снова сюда вернуться. Нам хорошо известно: об этом ду­мают многие богачи-американцы. Только никогда не сбудутся их мечты! Пусть они нас пугают — нас невозможно запугать. У нас сердце не трусливого зайца, у нас сердце не пугливого оленя. Смерть найдет враг, если пойдет на нас!

Не успел Виктор Сергеевич кончить, как люди сдвинулись плотней у трибуны, громко выкрикивая отдельные фразы из его речи:

— Не запугают!

— Найдут смерть!

— Пусть захлебнется волк в своей бешеной пене! — гроз­но неслось со всех сторон.

Смуглые лица юношей и мужчин были суровы, реши­тельны.