На Севере дальнем

Будучи уверенным, что за ним следят десятки бдительных глаз, Экэчо уже не позволял себе пренебрегать колхозной дисциплиной, грубо относиться к учителям, подчеркивать свою приверженность к чукотской старине и критиковать все новое. Целые сутки он пропадал на охотничьих участках, выполнял, к сроку свой личный план охоты на пушного зверя, стал вы­ступать на собраниях с обличительными словами против лен­тяев и поговаривал, что к следующей зиме намерен покинуть ярангу и перейти в дом.

И в школу Экэчо стал заглядывать чаще, говоря, что его очень интересуют успехи сына. Тавыль был рад. Он уже за­говаривал с отцом о своей матери и мечтал вслух о том, как все наконец будет хорошо, когда вернется домой мать и он, Тавыль, не будет больше завидовать Кэукаю, Эттаю и всем другим мальчикам и девочкам, которые живут вместе с роди­телями. Экэчо терпеливо выслушивал сына и изредка даже давал обещание вернуть мать домой.

К школьным охотничьим кружкам взрослые охотники по­селка относились с искренним сочувствием: им было приятно, что их дети учатся серьезному делу.

Экэчо и тут старался «не отстать от других».

— Молодец Тынэт! Хорошее дело придумал! — всюду го­ворил он. — Пусть дети наши охотничьему делу учатся. У Тынэта настоящая голова на плечах, Тынэт — настоящий комсорг...

Если Экэчо видел, что мальчики собираются на свои охот­ничьи участки, он шумно расхваливал их, желая удачи:

— Идите, идите к капканам, маленькие охотники! Помо­гайте колхозу, растите хорошими колхозниками, чтобы план всегда перевыполнять. А ты, Тавыль, не отставай от других, — обращался он к сыну. — Учись у комсомольцев капканы ста­вить, учись зверя выслеживать!

Тавыль радостно улыбался и поглядывал на своих друзей, как бы говоря: «Ну, вот и мой отец такой же хороший кол­хозник, как все. Слышите, какие слова он нам говорит?»

— Идите, идите, маленькие охотники! — доносился ра­душный голос Экэчо. — Желаю вам большой удачи!..

СЛЕДОПЫТЫ

Однажды бригада Кэукая отправилась на свой охотни­чий участок вместе с Ниной Ивановной.

Скрипели по твердому снежному насту лыжи. Изморозь окутывала лыжников прозрачным голубоватым облачком.

Впереди всех шел Кэукай — лучший, всеми признанный в школе следопыт. Опушка его малахая густо заиндевела, за­индевели и ресницы и брови — это делало лицо его муже­ственнее, взрослее.

Заметив нартовый след, Кэукай мгновенно переставил под нужным углом лыжи и пошел по следу, внимательно всматри­ваясь в него. Затем, остановившись, он присел на корточки, снял рукавицу, потрогал следы собак пальцами. Ребята окру­жили его.

— В упряжке было восемь собак. Нарта прошла сегодня утром в сторону капканов комсомольской бригады, — сказал Кэукай, прочитав по следам все, что могло привлечь его вни­мание.

— У меня тоже так выходит, — согласился Эттай после некоторого раздумья.

— Ну и здорово же у вас получается, просто как у Дерсу Узала! — восхищенно заметил Петя. А сам подумал: «По­учиться надо мне следы читать...»

— Вы бы поучили нас с Петей следы читать, — попросила Нина Ивановна.

— А чего же, кое-что рассказать можно, — важно заме­тил Кэукай, ковыряя снеговыбивалкой снежный наст. — Толь­ко все равно сразу трудно научиться этому...

Помолчав, он немного прошелся вдоль нартового следа, очертил снеговыбивалкой несколько не похожих один на другой следов собак, потом обратился к Нине Ивановне и Пете:

— Вот посмотрите сюда... Каждая собака,, как и человек, свою походку имеет. Трудно определить это по следу, очень трудно, а все же можно. У каждой собаки своя лапа. Вот по­смотрите: у одной на правой передней лапе два когтя надлом­лены. Видите, какие точечки от этих надломленных когтей. А вот на этот след если посмотреть, станет ясно: собака хро­мала на левую заднюю ногу, и потому след этой ноги все вре­мя шел очень близко к следу второй ноги. А вот еще один след, его отличить можно. Видите красные пятнышки? У этой собаки нога поранена — порезала, видно, лапу о твердый снег... И вот так, если хорошо присмотреться, сосчитать мож­но, сколько было собак.

Петя жадно ловил каждое слово Кэукая: уж очень ему хо­телось стать настоящим следопытом.

«Да, это целая наука», — подумала про себя Нина Иванов­на и, обратившись к Чочою, спросила:

— А не можешь ли и ты поучить меня читать следы? Я же научила тебя читать букварь... — добавила она улыб­нувшись.

Чочой посмотрел на учительницу и скромно ответил:

— Попробовать можно. Меня дядя Гоомо научил кое-чему.

Чочой отошел на несколько шагов назад и, склонившись над нартовым следом, сказал:

— Человек на этой нарте был очень сердитый.

— Вот это здорово! — изумилась учительница. — Чочой даже настроение хозяина упряжки угадывает. Откуда это из­вестно тебе?

— Да-да, хозяин упряжки сердитый человек был, — убеж­денно повторил Чочой, —иначе он не стал бы тяжелым осто­лом бросать прямо в собак. Сильно бросал остол: смотрите, какие ямы в снегу повыбивал. А вот здесь он попал одной со­баке по ноге, и бедняжке пришлось скакать на трех ногах.