На школьном дворе

Ленька пожал плечами. Как видно, он в подобных делах разбирался хуже Демьяна.

– Пошли поговорим! – сказала Луиза. На улице за палисадником маячили Демьян и Альбина. Каким-то особым чутьем они угадали, что Луиза может стать их защитницей перед свирепым Хмелевым, и не ошиблись. Рядом с калиткой, как возле многих домов Иленска, была сколочена лавочка. Луиза села на нее. Леня тоже сел, а Демьян и Альбина продолжали стоять, напряженно глядя на старших.

То оглядываясь на дом за ее спиной, то взглядывая на Леньку, Луиза негромко повторила свой вопрос:

– Ну, вот ты честно скажи: годится ему такая? – И она кивнула на дом.

– Н-ну... не совсем, – вяло согласился Леня.

– Во! А я чего говорил?! – обрадовался Демьян, но тут же прикусил язык, потому что Луиза вскочила и уперлась кулаками в бока.

– А ну-ка, вы, тут!.. Немедленно валите домой и больше в такие дела не мешайтесь! – Она посмотрела на растерянные, огорченные лица ребят и немного смягчилась. – Вы, конечно, правильно наврали про Акимыча этой самой, но только больше к ней не суйтесь. Наплетете еще чего-нибудь и все дело испортите. Видя, что Альбина с Демьяном приободрились, она снова стала суровой. – Ну, домой! И не мешайте нам разговаривать! Я кому сказала? Домой!

И Альбина с Демьяном засеменили прочь, обиженные и недоумевающие.

Когда они ушли, Луиза снова тихонько заговорила, продолжая оглядываться через плечо.

– Ну, ты подумай, ведь она ему в дочки годится! А во-вторых, Акимыч человек простой, скромный... а эта... Спорим, что она только о тряпках и думает?

Ленька сидел ссутулившись, опустив голову, а Луиза продолжала:

– Вот женится сгоряча Акимыч на такой, а потом всю жизнь будет мучиться. И еще школа без Акимыча останется.

Ленька вдруг вскочил и закричал:

– Ну, не могу я врать про Акимыча, что он пьет, как...

Луиза тоже вскочила и зажала ему рот рукой.

– Тише ты, дурак! – прошипела она и, подумав, снова заговорила: – А ты знаешь, что ложь двух сортов бывает?

– Каких еще двух сортов?

– Обыкновенная и благородная. Ты "Тома Сойера" читал?

– Ну. Ты его сама мне давала.

– Помнишь, как Том соврал, будто это он испортил книгу, чтобы выпороли его, а не Бекки? А Беккин отец узнал об этом и говорит: "Это, говорит, была благородная ложь, святая ложь!"

Словом, то, что наплели Демьян с Альбиной про Бурундука, было, по мнению Луизы, благородной ложью: ведь они сделали все от них зависящее, чтобы Акимыч не женился на недостойной его женщине и чтобы не покинул Иленска.

– Луиза! – послышался голос Мокеевой-старшей.

– Ленька, ужинать! – крикнула Полина Александровна.

Луиза встала с лавочки.

– Ну, совсем как петухи! – заметила она, отряхивая сзади юбку. – Только одна прокукарекает и тут же другая откликается.

И правда: стоило одной из мам позвать дочку или сына ужинать, как тут же другая звала своего ребенка домой.

Ужин оказался очень тягостным для всех троих. Полина Александровна считала неудобным расспрашивать постоялицу, в каких отношениях находится она с Бурундуком, а Инна в свою очередь не решалась расспрашивать о директоре, боясь навлечь на себя подозрение. Ленька же не проронил ни слова: он пожирал котлеты с картошкой, почти не разжевывая, стараясь удрать поскорее, чтобы гостья не спросила его о чем-нибудь и не заставила его плести "святую ложь" про Акимыча, да еще в присутствии собственной матери.

Конечно, обе женщины не молчали за столом, они беседовали о том о сем, но избегали разговоров о Бурундуке. И всякий раз, когда Полина Александровна называла гостью по имени-отчеству, Хмелеву становилось как-то не по себе: ему казалось, что он должен что-то сейчас же сообразить, о чем-то немедленно вспомнить, но что именно он должен был сделать, Хмелев понять не мог.

Поужинав и отказавшись от чая, Ленька выскочил на улицу. Но он не стал околачиваться возле дома, как обычно делал это перед сном, а сломя голову улетел в один из ближайших переулков.

После того, как Ленька удрал, Полина Александровна стала угощать Инну чаем с вареньем, и тут журналистка наконец решилась задать ей такой вопрос:

– Скажите, вы хорошо знаете Бурундука? Полина Александровна положила чайную ложку на блюдце.

– Ну... в гости он меня к себе не приглашал, но в школе виделась. А муж к нему домой хаживал. Да и вообще-то, кто в городе Данилу Акимовича не знает! Прекрасной души человек!

Инна оторопела. Ей захотелось спросить Хмелеву, каким образом ее сын обжег себе ногу, но тут же она подумала: а вдруг эта Полина Александровна боится Бурундука и не захочет говорить о нем плохо?! Поэтому она завела разговор на другую тему.

– Какие славные ребятишки привели меня к вам! Вы знаете их?

– Немножко знаю. Девчонка – это Альбинка Лыкова, а мальчишку Демьянкой зовут.

Услышав фамилию Альбины, Инна насторожилась.

– Лыкова... Лыкова... – пробормотала она, будто стараясь что-то вспомнить, – где-то я слышала эту фамилию.

– Так Лыков – отец Альбинки – заведующий районо. Может, Данила Акимович вам про него и говорил. Они друг друга очень уважают.