На шлюпах «Восток» и «Мирный» к Южному полюсу. Первая русская антарктическая экспедиция

4 марта. За несколько дней пред нашим прибытием, король объявил, что отправится в Лиссабон. Он ездил сегодня на своей вызолоченной барже осматривать корабль “Иоанн VI”, на котором намерен отправиться. Многие духовные особы были также в числе назначенных к сопутствию его. Когда король проезжал мимо наших шлюпов, люди стояли по реям и кричали “ура!”, а со шлюпов произведена пальба из всех орудий. В сие время на королевской барже перестали гресть, и чиновник, державший штандарт, говорил краткую речь в честь государя нашего. По окончании речи, все гребцы на барже встали и прокричали троекратно “ура!”. После обеда королева проехала мимо наших шлюпов, и ей отданы те же почести, как королю.

5 марта. Место для нашей обсерватории отведено на Крысьем же острове, где поставили палатки, в коих астроном Симонов расположился с инструментами. Сей остров служил нам и для сгрузки разных тягостей; туда же отправили кузницу и купоров, для исправления бочек.

9 марта. До полудня приезжал к нам посланник барон Тейль. Он нашел всех служителей здоровыми и в лучшей исправности. Со времени прибытия в Рио-Жанейро шлюпы “Восток” и “Мирный” посещаемы были ежедневно разными особами. Почти все посланники иностранных дворов и любители редкостей к нам приезжали.

16 марта. Для облегчения носовой части шлюпов вся вода из трюма вылита, все тяжести из сего отделения перенесены в кормовую часть, запасный рангоут весь спущен в воду, и после сего шлюп “Восток” кренговали на обе стороны. Тогда ободрали медь с носовой части и проконопатили слабые пазы, особенно шпунтовой паз; по выконопачении опять обшили сии места медью, также и те, которые ободраны льдом; другие части, до коих невозможно было добраться, потому что слишком глубоко в воде, я решился оставить, полагая плавание до России не столько долговременным, чтобы в продолжение оного морские черви успели проточить сии места.

По неимению в Рио-Жанейро вольной корабельной верфи, мы не могли отыскать продавцов книц для подкрепления шлюпа “Восток”, и потому я просил нашего посланника, чтоб он доставил нам возможность получить в здешнем адмиралтействе дубовых книц за деньги. Вследствие сего приезжал к нам капитан порта с корабельным мастером, последний советовал переменить все гнилые и изломанные кницы, и сверх того против каждой мачты приделать стандерсы. Но как работа сия могла быть слишком продолжительна, то я просил только доставить мне дерево, в намерении приделать стандерсы и кницы своими мастеровыми, ибо мог набрать из них 9 человек, умеющих хорошо владеть топором. После разных затруднений, мы наконец 21 марта получили из Адмиралтейства восемнадцать книц и тотчас приступили к приделке оных по местам. Работу сию совершенно окончили не прежде 2 апреля. Половину книц употребили под бимсы, другую приделали стандерсами, а наши гнилые кницы оставлены на своих местах; я боялся их тронуть, дабы чрез то не открыть бесконечной работы.

20 Марта. Мы ездили смотреть королевский загородный дворец. Внутренность сего небольшого дома украшена посредственного искусства живописными картинами и эстампами, без вкуса расположенными; между последними мы видели изображение победы нашего флота при Чесьме, под начальством графа Орлова-Чесменского, и небольшой гравированный портрет императора Александра Павловича.

От дворца, проехав еще несколько водою, мы вышли на берег. Вице-консул Кильхен был нашим проводником; узкою дорогою проходили сахарные и коерейные плантации, обширные огороды с кукурузою; большая часть земли еще необработана, что служит доказательством или малого населения, или лености народа.

Прошед около полутора часа, мы приближились к местечку, называемому Мариен-Гу. Англичанин Валлис, поселившийся в Рио-Жанейро, которому принадлежит сей загородный дом, принял нас весьма благоприязненно. Местоположение особенно красивое, окружено высокими горами, обросшими лесом; по долинам видно множество загородных домиков с садами, куда для прогулки обыкновенно приезжают городские жители. Солнечный зной утомил нас на пути, и мы весьма были довольны, когда хозяин предложил нам отдохнуть на открытом воздухе в тени на скамейках, нарочно для сего сделанных. Пред нами были аллеи цветущих акаций; нежные колибри порхали в их цветах и высасывали сок.

Мы обедали в саду, в тени апельсинных деревьев, а недалеко от нас находились кофейные, на которых в одно время можно видеть переход зерна от цвета до самой зрелости. В разных местах сложенный в больших кучах, снятый с дерева зрелый кофе сушили на солнце. К вечеру, поблагодарив хозяина за его гостеприимство, мы возвратились тою же дорогою; на половине пути до катера отдыхали в тени фруктового крупного ветвистого дерева, португальцами называемого монгиферо.

26 марта. Прибыли с моря: французский 74-пушечный корабль “Колосс”, под флагом контр-адмирала Жюлиена и фрегат “Галатея”.