На шлюпах «Восток» и «Мирный» к Южному полюсу. Первая русская антарктическая экспедиция

При большой пасмурности, дожде и временно шедшем снеге; ветер усиливался; мы шли под двумя марселями, всеми рифами зарифленными, и под защитою острова Георгия ожидали «Мирного». Ветер более и более усиливался, мы спустили брам-рей. Около полудня «Мирный» с нами соединился. Я не надеялся скоро дождаться благоприятной погоды, чтоб осмотреть какое-нибудь якорное место, при том же берег сей обитаем токмо пингвинами, морскими слонами и котиками; последних мало, ибо приезжающими промышленниками истреблены. Обойдя с южной стороны большую половину сего берега, мы не приметили ни одного куста и никакого растения, видели только, что весь покрыт снегом и льдом. Дожидаться здесь перемены погоды неделю или более, чтоб обозреть землю, охладевшую и, так сказать, мертвую, я почёл бесполезным, тем более что упустил бы летнее время, самое лучшее для плавания в опасном Ледовитом Южном океане; и так сделал шлюпу «Мирный» сигнал следовать за «Востоком» и лечь на SOtO прямо к северной оконечности земли Сандвича, которую намерен был осмотреть с восточной стороны, ибо капитан Кук, при обретении оной, осмотрел только западную сторону. В два часа пополудни мы закрепили грот-марсель, чтоб не уйти от шлюпа «Мирный», в мрачном горизонте едва видимого. Изредка, когда на несколько минут погода прояснивалась, рассмотрели мы остров Клерк, положение коего по пеленгам определили в широте 54° 55’ южной, долготе 34° 46’ западной. Сей остров обретён капитаном Куком и назван островом Клерка в честь первого лейтенанта на его судне. В 5 часов вечера мы принуждены были нести только один фор-стень-стаксель, для того, что шлюп «Мирный» отстал и пасмурность скрывала его от глаз наших. В 8 часов вечера солнце проглянуло из-за облаков; мы определили склонение компаса 7° 29’ восточное, находясь в широте 54° 58’ южной, долготе 35° 16’ западной. К полуночи, когда лейтенант Лазарев нас догнал, поставили фор– и грот-марсели, зарифленные всеми рифами.

18 декабря. 18-го в 6 часов утра теплоты было один градус. До полудни при крепком ветре от NNW, большом волнении и пасмурности мы шли по осьми миль в час. Шлюп «Мирный» находился под ветром и несколько впереди нас. Лейтенант Лазарев поворотил и телеграфом уведомил, что видит землю. Нам со шлюпа «Восток» казался сквозь мрачность гористый берег, то посему мы поспешно поворотили, дабы дождаться ясной погоды, не подвергаясь опасности при обозрении берега в бурную погоду; имели тогда грот-марсель зарифленный всеми рифами, фок-стаксель и апсель. Ртуть в термометре стояла выше точки замерзания 1,7°. В два часа пополудни пасмурность умножилась так, что далее одного кабельтова мы не могли различать предметов.

19 декабря. Неблагоприятная погода продолжалась до полуночи; теплоты по термометру было только 1,2°. Шлюпы бросало с боку на бок, почему мы принуждены были поворотить по ветру на другой галс к северу; тогда волнение сделалось с носу, и тем чрезмерная качка с носу уменьшилась. Близ полудня прошли мимо мёртвого кита, который окружён был летающими над ним и около его на воде сидящими альбатросами и разными бурными птицами.

В полдень находились в широте 56° 2’ южной, долготе 32° 57’ западной. Течение моря было на NO 62°, в двои сутки – тридцать девять миль; когда ветер затих, мы стреляли птиц: лейтенантом Игнатьевым застрелен альбатрос, длиною от одного конца крыла до другого 10 футов 5 дюймов; был дымчатого цвета, а голова, шея, крылья и хвост бурые; много походит с головы, ног и крыльев на белого альбатроса, с тою разностью, что глаза обведены белою полосою, шириною в одну линию, и вдоль чёрного клюва по бороздам на обеих челюстях идут белые узенькие полоски; хвост остроконечный и длиннее, нежели у белого альбатроса. Другими офицерами подстрелены четыре пингвина, из коих два жили сутки и странною своею походкою, переваливаясь с ноги на ногу, забавляли служителей, которые в первый раз смотрели на них вблизи.

В 3 часа увидели льдину на OtN; она накануне при мрачности показалась нам берегом. Киты в разных местах пускали фонтаны; от семи часов до полуночи мы шли в густом тумане.