На Сибири мы сибиряки

В контексте нашего исследования важен анализ психологической адаптации переселенцев Щелкуновых в 1852–1890 гг. Косвенные данные позволяют говорить о позитивной динамике в формировании нового самосознания. Во-первых, на момент переселения в Сибирь в 13 лет у Михаила Щелкунова не вполне закончилось формирование выраженной «российской» идентичности. Период взросления его проходил в течение 10 лет (1852–1862 гг.) в старожильческой среде, в кругу сверстников-подростков. В деревне, насчитывавшей в 1855 г. 25 дворов, находившейся от волостного центра в 35, а от уездного в 90 верстах, процесс адаптации прошел в границах традиций «замкнутого мира»[26]. Женитьба на 23-летней девушке из старожильческой семьи в 1863 г. напрямую свидетельствует о признании Михаила «своим» сверстниками-старожилами. К этому времени он в течение 5–6 лет участвовал вместе с отцом в сходах общины наравне со всеми членами крестьянского мира. К середине 1870-х гг. Михаил Ильич утверждается в статусе главы домохозяйства.

Крестьянская старожильческая семья в деревне Енисейка Канского уезда. 1911 г.

Фотограф В. П. Ермолаев. КККМ НЕГ 9588. ГК № 24951717

Данные о высоком уровне хозяйствования («торговал хлебом до Енисейска») относятся к 1875–1885 гг. В хронологическом наложении десятилетие 1875–1885 гг. приходится на 23–33-й годы проживания М. И. Щелкунова в Енисейской губернии. В 1880 г. у М. И. Щелкунова подрастали сыновья 16, 14, 12 лет, которые по факту своего рождения в Сибири считались сибиряками-старожилами. Старший сын Егор Михайлович женился в 1886 г. на старожилке с. Имисского и в 1890 г. имел дочь 3 лет. Через 10 лет он продолжил торговые операции отца, развернув несколько торговых лавок в соседних селениях Курагинской волости. Таким образом, в течение 20–30 лет завершился процесс материальной, социальной и психологической адаптации семьи Щелкуновых в старожильческой общине[27].

Возобновление «мини-процессов» адаптации последующих поколений переселенцев XIX в. происходило в благоприятных условиях материальной и психологической поддержки со стороны старожилов. Однако от переселенцев требовалось позитивное восприятие традиционных ценностей сибирской крестьянской общины. Источники подтверждают, что мир старожилов был мощным фактором воздействия на сознание переселенцев. «Откуда бы ни были новоселы, они подвергаются беспрерывной критике и иронии, сопровождаемой и положительными советами, как поступать на сибирской почве, как пахать землю, наконец, даже советами, как говорить, не возбуждая смеха. Под гнетом этих насмешек и советов, подтверждаемых собственным опытом, новые колонисты быстро уступают местным обычаям, и не далее как следующее поколение считает себя коренными сибиряками»[28].

Три поколения крестьянской старожильческой семьи в деревне Енисейка Канского уезда. 1911 г.

Фотограф В. П. Ермолаев. КККМ НЕГ 9594. ГК № 24951793

Психолог М. П. Якобсон писал, что «по традициям, бытующим в данной среде», «подражанию определенному образцу поведения, следованию примеру» трансформируются прежние установки поведения. Поэтому под внешним социализирующим воздействием меняется содержание ценностей и структуры элементов субъективной картины мира. Переселенцы «быстро уступают местным обычаям» (то есть воспринимают местные стереотипы поведения), и через два-три десятилетия у них закрепляется новое самосознание старожила сибирского края.

Повторим вкратце в ретроспективе процесс формирования и развития старожильческого мира в прошлом. Подчеркнем, что системное понимание стало возможным только в комплексном изучении социокультурных процессов в сибирском «обществе» в единстве исторических событий, эволюции ментальности, аспектов идентичности, этнического характера сибиряков. Итак, согласно нашим собственным работам и выводам, к 60-м годам XVIII в. на основе завершения земледельческого освоения старозаселенных районов Западной и Восточной Сибири сформировалось постоянное старожильческое население с отдельными внутренними миграционными перемещениями. Формировалась и новая идентичность русских сибиряков: есть «российские» люди и есть «мы, сибирские старожилы». Данная идентичность опиралась на отсутствие крепостного права, общинный демократизм, отстраненность от властных структур по сравнению с европейской частью страны, на обилие земель и ресурсов. Старожилы-сибиряки стали основным населением региона, они определяли действие норм обычного права, традиции, нравы, образ жизни, региональный патриотизм и самосознание детей и внуков. Они активно влияли на новых переселенцев «и на местных аборигенов, вступая с последними в хозяйственные и бытовые взаимоотношения»[29].

Семья переселенца Герасима Кузьмина. Начало ХХ в.