На Сибирской флотилии

Еще в период японской оккупации на квартире у Мацкевичей состоялось совещание трех: Вологдин, Токмаков, Мацкевич.

Вадим Дмитриевич в своих воспоминаниях пишет:

«Энергичный папа подыскал три места службы:

Дальзавод, технический отдел, морской порт – главный инженер, Иман – лесопильный завод Скидельского.

“Друзья” взяли два первых места: папа отправился механиком, а затем управляющим на лесопильный завод в Имане».

Вероятно, в мальчишеской запальчивости Вадим взял в кавычки слово «друзья», как бы иронизируя над выбором вакансий. Но он был не прав. «Засветившегося» Мацкевича надо было «запрятать» куда-нибудь подальше, чтобы его не «замели» соответствующие органы. Будущее показало правоту друзей.

После ареста и освобождения Дмитрия Александровича Мацкевичи уехали в Иман, куда к ним в 1923 году из Ленинграда приехала семья неугомонной тети Леры (все Богдановы).

Обратимся снова к воспоминаниям Вадима Дмитриевича:

«…Собирались оттуда [из Имана] уехать в Китай.

Более горячие споры, обсуждения. Отъезд в Китай не состоялся. Затем Богдановы уехали назад в Питер. А мама со мной и с Митей отправилась в Шанхай в 1924 г. Предполагалось, что папа тоже переедет туда, хотя он по-прежнему был против. Обсуждался также вариант папиного выезда в качестве представителя “Дальлеса” в Японию и Китай. Все это не состоялось, а мама вернулась с Митей во Владивосток. Катя и я остались учиться на два года в Шанхае (24 и 25 годы). В 1926 г. я в Шанхай уже не поехал… Помню, с Океанской ежедневно ездили во Владивосток поездом на занятия».

Уже в 1925 году Дмитрия Александровича назначают управляющим фанерным заводом треста «Дальлес» на Океанской[17].

С этого же времени он начал работать по совместительству на лесотехническом факультете Государственного Дальневосточного университета.

Через два года он перейдет на работу в университет уже на постоянной основе.

Евгений Михайлович Токмаков, получив должность главного инженера Доброфлота, преподавал по совместительству в Высшем политехникуме и Политехническом институте, потом занялся только преподавательской деятельностью, стал профессором. В конце двадцатых годов переехал в Москву, где стал начальником Управления судостроения и судоремонта Наркомата водного транспорта. В апреле 1931 года был арестован и приговорен к пяти годам исправительно-трудовых лагерей.

«Карающая рука трудового народа» доставала всех, на кого падало хоть малейшее подозрение.

Кстати, дела на научных работников заводились задолго до начала массовых репрессий.

Канцелярии вузов давали подробные отзывы на запросы органов ОГПУ – НКВД и не только политические характеристики, но и сведения о связях и занятиях в нерабочее время.

На одного из преподавателей политехнического института была составлена такая характеристика:

«Если сопоставить следующие обстоятельства: сотник, знания языков, усиленные занятия экскурсиями и туризмом, усиленная общественная работа, то возникает вопрос, не является ли он разведчиком? Фактов пока нет, но человек этот внушает серьезные подозрения».

Глава 10 Время поисков и находок

В Приморье установилась Советская власть. Уже 14 ноября 1922 года в Чите было объявлено о присоединении всего Дальневосточного края к Советской республике с ликвидацией ДВР. Заработала бюрократическая машина.

Одним из основных критериев для оценки людей стала политическая благонадежность. Она зависела от социального происхождения, принадлежности к партии, мест прежней службы или работы и т. д., и т. п. Развернулась борьба с «нежелательными элементами».

Перед Новым, 1923 годом Вологдин пришел домой в расстроенных чувствах.

– Ну что, опять? – участливо спросила Екатерина Александровна.

– Да все тоже, – ответил Виктор Петрович. – Ставят мне в вину участие в Земском соборе.

– Так ты же там обязан был присутствовать по должности, – удивилась Екатерина Александровна.

– То-то и оно, – задумчиво проговорил Вологдин.

– А знаешь, вынесу-ка я этот вопрос на завтрашний совет, попробуем отписаться.

Так появилась выписка из заседания Совета Государственного Владивостокского политехнического института от 13 декабря 1922 года за № 25.

«Слушали:

Доклад Ректора:

О вынужденном участии его в Земском Соборе.

Ректор напоминает Совету, что, получив назначение в Земский Собор, он не счел для себя возможным принять это назначение, почему и подал заявление в Совет об освобождении его от должности Ректора, тем более что Институт, по мнению Профессора Вологдина, не мог разделять политику существовавших властей и должен был в данном случае сохранить аполитичность.

Но Совет Института попросил Ректора заявление свое взять обратно ввиду того, что преемник Профессора Вологдина также принужден был бы войти в Земский Собор для сохранения Института.

Приведя вышеизложенное, Ректор просил свое заявление занести в протокол, т. к. оно своевременно, в силу момента не могло быть зафиксировано.

Постановили:

Совет подтверждает: