На скалах и долинах Дагестана. Перед грозою

Подчиняясь неизбежности, Клугенау 6 марта принужден был отдать приказ повернуть обратно и идти в Темир-Хан-Шуру. Неудача, постигшая Клугенау, отразилась и на действиях генерала Фези, который хотя и нанес на реке Аксае ичкеринцам значительное поражение и тем принудил их изъявить покорность, но тем не менее не счел возможным идти далее в Андию и поспешил возвратиться в село Кошкельды. На пути своего отступления генерал Фези принужден был уничтожить укрепление Мисхак, всего только месяц тому назад им же самим построенное в предположении сделать из него опорный пункт в дальнейшем наступлении в Андию.

Несмотря на проявленное русскими войсками мужество в обоих походах генералов Фези и Клугенау, они по своим результатам были скорее вредны, чем полезны для нашего престижа на Кавказе. Цель барона Розена — напугать чеченцев — не была достигнута.

Напротив, принудив русских к отступлению, горцы, как это всегда бывает с дикарями при всяком, даже сомнительном, успехе, воспрянули духом и, преувеличивая свою силу, начали с большой энергией готовиться к дальнейшей борьбе.

В таком положении были дела на Кавказе, когда в конце марта в селение Вольное, где расположена была штаб-квартира N-ского пехотного полка, приехала княгиня Елена Владимировна Двоекурова. Появление ее произвело сильное впечатление на обитателей захолустного местечка. В воображении многих из них Двоекурова рисовалась существом особенным, не похожим на прочих людей. Особенно волновались дамы, жены, сестры и дочери местных офицеров. Для них приезд княгини был событием большой важности и порождал целый ряд животрепещущих вопросов. Будет ли княгиня делать визиты и кому? Всем дамам или только штаб-офицершам? Будут ли у нее приемы? Какие моды привезла она из Петербурга, какие новости? Надо ли для ее приезда сшить новые платья или ограничиться теми, что есть? Больше всего интересовались дамы туалетами княгини. У некоторых даже дух захватывало от предвкушения того удовольствия, какое их ожидает, когда они будут иметь возможность своими глазами увидеть те платья, какие шьют и носят в столице и о которых они имели только смутное, тревожное представление.

— Ах! Воображаю, какая это должна быть прелесть! — восклицали они хором. — Как в сказке! Не правда ли? Что-нибудь, наверно, воздушное, как мечта. Упоительно.

Слух о приезде княгини прошел за несколько недель до ее появления в Вольном и был вызван прибытием княжеского метрдотеля Ипата во главе небольшой команды дворовых. Приехав в слободу, Ипат первым делом поспешил поискать подходящее для княгини жилище, но так как все строения в поселке представляли из себя домики не более пяти-шести комнат каждый, то Илат решил нанять два смежных дома, приказав разрушить разделявший их забор. Домики эти принадлежали: один вдове майора, а другой — отставному штаб-офицеру, обремененному большой семьей. Но и вдова майора, и многосемейный штаб-офицер сочли для себя несравненно выгодней уступить свои жилища за большие деньги в наем княгине, а самим перебраться в нанятые ими лачуги. Когда хозяева выселились из отданных ими в наем домов, Ипат подверг их жилища самой тщательной чистке. Он не жалел денег на наем рабочих, платил хорошо, но зато торопил немилосердно. Работы велись со спешностью, о какой обитатели Вольной не имели до сих пор понятия. Одновременно, пока одна партия рабочих возилась в доме, другая хлопотала в примыкавших к домам садиках. После сноса разделявшей их стены два сада превратились в один, и в нем были проложены новые дорожки, расчищены старые, засыпаны канавы и ямы. Деревья и кусты подравняли, срубили две засохшие яблони. Разбили цветник и даже выкопали пруд, в который воду провели из находившегося неподалеку водоема. Обновленные снаружи и изнутри, с свежепокрашенными крышами, побеленными трубами и чисто-начисто промытыми окнами, оба домика приняли такой веселый и уютный вид, что как вдова майора, так и обремененный семейством отставной штаб-офицер нашли, что они продешевили при отдаче взаймы своих обиталищ, и решили по приезде княгини попросить у нее прибавки.