На скалистом берегу

Живёт с нами ещё Глеб. Парню нет тридцати: рослый, крепкий, простой питерский парень. Один из тех, кому перестройка разорвала, условно говоря, душу на части. Одна часть оказалась в Прибалтике с женой и сыном, другая в России, где учился и вырос, где друзья и родители, а сам он – здесь, за границей, зарабатывает, чтобы расплатиться с кредитом на жильё. Работает поваром, человек он увлечённый своим делом, умный и жизнерадостный. Отвлекусь немного и поделюсь, что единственный раз в своей жизни креветки, так искусно приготовленные им. Обалденно!

Из девушек, помимо Кэтлин, в доме жила Ксения, но кроме замужества с кем-нибудь из местных её ничего не интересует. Укорениться в Норвегии – её страсть, мечта, на пути к которой все средства хороши. Перебирала она разные варианты и нашла в итоге свой, единственно для неё возможный.

О себе рассказывать не стану, поскольку мало примечателен в этой истории. Прозвали меня «Старый», поскольку молчалив и старше всех по возрасту.

В тот день, когда Кэтлин ворвалась на веранду требовать тишины, Глеб был в отпуске, а Ксения у очередного потенциального жениха.

Так вот… Карабас скрестил руки на груди и, ни на кого не глядя, пробасил:

– Мы тоже вас просили не сносить памятник Неизвестному солдату.

– Какой памятник, – на ломаном русском защебетала Кэтлин, – при чём тут памятник, это элементарное уважение друг к другу.

– Элементарное уважение друг к другу, это учитывать мнение остальных в сложившихся обстоятельствах, а не прикрываться мнением условного, титульного большинства…

Кэтлин покраснела, на глаза навернулись слёзы, она выскочила с веранды и зарёванная заперлась у себя в комнате.

– Зря ты так, Карабас, – после продолжительной паузы сказал Алексей, – при чём тут она.

– А кто при чём?!

– Никто не при чём! Стихийное бедствие…

– Не, ну вот чё она приехала? Знала ведь, что здесь русские, – вставил своё слово неугомонный Малой и совершенно не к месту стал рассказывать какую-то путаную историю, как они с друзьями ловили рыбу, и как это выгодно: коптить её и в городе продавать.

На следующий день Карабас просил у Кэтлин прощения. Простила, нет – кто её разберёт, но отношения, как ни странно, стали налаживаться, а девушка перестала нас сторониться.

И вот сегодня, в этот последний день лета, я вдруг вспомнил, что давно собирался сходить в горы и завёл на эту тему разговор. Дождливые, пасмурные осенние дни – не лучшее будет время, когда, если не сейчас? Карабас сразу отказался, дальние пешие прогулки не для него:

– На рыбалку пойду, ушицы к вашему возвращению сварганю.

Лично меня для этого похода больше интересовал Лёшка. Он дольше меня в Норвегии и уже ходил на ту вершину. Собственно, с его подачи я её и присмотрел. Но без проводника и поддержки идти было боязно.

Лёшка согласился, а с ним и Малой вызвался. Стали обдумывать, когда выдвинемся и что будем с собой брать, и тут Кэтлин спрашивает:

– А можно с вами?

Малой гоготнул и выдал:

– Куда тебе, женщина, кто тебя обратно на себе потащит?

– Я всю жизнь на хуторе прожила, мы с отцом на охоту ходили, за клюквой на болото, по двенадцать часов на сенокосе… – не сдавалась Кэтлин.

– А ты морской закон знаешь? Женщине на корабле – к несчастью…

– От тебя счастья тоже мало. Не ерепенься, Малой. Не сможет – останется у подножья нас ждать или в посёлке, что на плато. Всё, пошли спать, если решили идти, значит, с раннего утра, – остановил пререкания Алексей, и мы разошлись по комнатам.

Утро первого сентября было пасмурным. С запада подтягивались низко плывущие облака, туман. К десяти утра закрапал дождь. Общего настроя это, однако, не сломило. К полудню мы добрались до подножия и в первом часу дня начали восхождение. Первая часть пути – это изнурительный подъём по грунтовке, ведущей к плато. Обычная машина туда не вытянет.

В пути нас внимательными, настороженными взглядами провожали коровы и овцы, пасущиеся на густо покрытых зеленью склонах. Они разбрелись по обе стороны дороги и что-то жевали. Одни из них при виде нас замирали и терпеливо ждали, пока мы пройдём. Другие сбивались в кучу и убегали вглубь леса, по очереди останавливаясь, оглядывались – не преследуем ли.

Овцы, пасущиеся в горах, удивления не вызывали, но коровы, скачущие среди деревьев и кустов по заросшим мхом камням как козочки – зрелище шокирующее. Лёгкость, с которой они это проделывали, лично у меня вызывала зависть, и… я улыбнулся, представив тучного Карабаса, скачущего среди коров.

Алексей задал направление и, набрав темп, стал от нас отрываться.

– Сбавь обороты, людей подожди, – кричал ему в след Малой.