На склоне пологой тьмы

Я — пуста, словно гулкая комната старого дома, —
Паутина на стенах, и давит плитой потолок.
Не заполню её, хоть все двери закрою. Знакомо
Будут тени густиться в углах, — сон души одинок.

Синий ветер зимы не взметнёт над землёй ароматы

Прелых листьев осенних, что скрылись под снегом вчера.
Я одна провожаю морозные эти закаты
И одна коротаю, забыв обо всём, вечера.

Что же делать, когда в свой черёд заступает разлука,

И всему, что имеет начало, приходит конец.
Небывалая роскошь сердец — одинокая скука…
Мне студёная мгла выплетает терновый венец.

Опоил меня зельем декабрь ненадёжный и мглистый,

Как в замедленной ленте, спрямил мой извилистый путь…
Только ворон кричит с нарочитой бравадой артиста
С голой ветки в саду, под луною подвижной, как ртуть…

«Я сама согласилась на должность поэта…»

Я сама согласилась на должность поэта
При дворе Господаря, — при Божьем дворе.
И сполна получаю по жизни за это,
Понаслышке ли зная о зле и добре!?
Понаслышке ли это сдирание кожи, —
Если нервы снаружи, а слёзы — внутри!?
Дай мне силы, Всевышний, прими меня, Боже,
Самой худшей из грешниц, но смерть подари
Без томительной боли, без паники, гнева,
Дай мне сил упокоиться мирно в ночи.
Не терплю гороскопы, но всё же я — Дева.
Пусть нечистого вид мой хоть тем огорчит,
Что боролась с собой. Нет, не слишком удачно,
Но старалась уйти от греха, как могла.
Я давно поняла и, вполне однозначно,
Что за смертью не ждёт нас забвенье и мгла.
Там — сияние истин, что сердцу дороже,
Выше значимых чувств на планете Земля.
Самой блудной из смертных прими меня, Боже,
Не отринь меня, Святый, безгрешных хваля.
Верю, я пригожусь Тебе словом и делом,
Пусть скудна моя жизнь на молитву и плач.
Отбери же, Всевышний, грешившее тело,
У которого разум — судья и палач!
Отбери его, дай мне свободы и воли
В торжестве славопения видеть Твой свет!
Мне хватило с рождения брани и боли,
От которых без веры спасения нет.
Знаю я, не даёшь непосильного горя,
Но однажды все тяготы встанут стеной.
Я с тобою, мой Боже, вовеки не спорю,
Но и Ты будь поласковей, что ли, со мной.
Если жизни моей для терзаний не хватит,
Вновь приму её в сердце — вместилище бед…
Столько мною написано! Смертные, нате —
Мой нечаянный бренный и дерзостный бред!

«Луна, ты бестия из бестий…»