На скосе века

Абрам Пружинер Сказание о старых большевиках овороссии и новых московских славянофилах

Печатными буквами рукой Николки: «Я таки приказываю посторонних вещей на печке не писать под угрозой расстрела всякого товарища с лишением прав. Комиссар Подольского райкома. Дамский, мужской и женский портной Абрам Пружинер».

М. Булгаков. Белая гвардия

Во время большого киевского погрома 1919 года в киевских квартирах можно было видеть у нагрянувших посетителей изысканные манеры, слышать от них недурную французскую речь и даже хорошую музыку. Это действовали офицеры Семеновского, Преображенского и т. п. полков, не позволяющие себе никаких вольностей, но деловито и строго требовавшие дани: денег, золота, серебра…

Н. И. Штиф. Погромы на Украине (по памяти)

…история, можно сказать, общее достояние и общее дело, за которое следует всем краснеть.

М. Зощенко. Голубая книга

I

На шоссе шуршат машины,
В магазинах — толчея.
Предревком Абрам Пружинер,
В том заслуга и твоя.

Как и в том, что голос взвинчен
У газет… Что совесть — дым.
Как и в том, что все мы нынче
Прочно в заднице сидим.

Это всё — твоя эпоха.
Просто время — «белый гад»:
Быть евреем снова плохо,
И заслуг твоих не чтят.

Лишь тебя за всё, что было,
Производят в князи тьмы
Молодых славянофилов
Романтичные умы.

Нужен дьявол их натурам, —
В том вина их иль беда.
Жаль, но ты такой фигурой
Крупной — не был никогда.

Просто в детстве, где-то в Балте,
Заперевшись на засов,
Три брошюрки прочитал ты,
Сочиненья их отцов.

И открылся мир прекрасный
С той поры глазам твоим,
И тебе всё стало ясно,
Как сегодня им самим.

С той же чёткостью железной:
Для чего на свете жить,
Кто мешает, кто полезный,
С кем дружить, кого душить.

Ты с тех пор глядел победно
На портновский свой удел,
Тем гордясь, что шьёшь для бедных
(Для богатых — не умел).

И постигнув так впервые
Общей жизни смысл простой,
С тем — в истории России
Появился ты как свой.

II

Хоть считал, что связан кровно
С ней не ты (ты жил не в том),
А деникинский полковник,
Что еврейский грабил дом.

Дом буржуйский, дом приличный,
Где лежал ты, тиф леча,
Приютивший по привычке
И чекиста — дом врача.

Дом, тебе враждебный тоже:
Книги, свет, паркетный пол.
Дом, в котором сам ты позже
Реквизицию провёл.

Ещё как! Удвоив рвенье,
Шум внося с собой и гром,
Чтоб избегнуть отношений
Личных — с классовым врагом.

III

А пока — больной и слабый —
Ты следил, объят бедой,
Как буржуй буржуя грабил
Из-за нации не той.

Не мужик, не ухарь-парень,
А буржуй чудных кровей,
Что осанист был, как барин,
А картавил, как еврей.