(На)следственные мероприятия

Они помолчали. Все трое. Девочка – явно напряженно вспоминая, что завалялось в холодильнике. Брендон – опасливо косясь в сторону телохранителя, поскольку хоть и разделял рвение своего товарища по несчастью, но вряд ли был настроен на активные боевые действия. Диего… На лице этого верзилы мысли читались с трудом. Но именно их нехватка, похоже, и породила следующее заключение:

– Я думаю, нам всем стоит послушать этого человека.

И они послушали. Хотя пришлось приложить несколько больше усилий, чем я предполагал, чтобы внушить троице очень простую мысль о белой вороне, каковой мне приходилось выглядеть сейчас в любом уголке столицы. Может, где-то и существовал квартал или резервация, населенная исключительно индейцами в боевой раскраске, но она явно не годилась для осуществления следующего пункта по списку, а именно: промышленного шпионажа.

Каковы из себя должны быть шпионы? Либо шикарно-ослепительны, чтобы слепить всем глаза своим блеском, либо незаметны даже при прямом и очень внимательном взгляде. Я сейчас не подходил ни под первую категорию, ни под вторую. Элисабет, впрочем, тоже. Из Диего и Брендона можно было, при определенном старании, изобразить что-нибудь пригодное для дела, но, прежде чем начинать сражение, всегда неплохо определиться, на каком поле оно будет происходить. Поэтому сразу после раннего завтрака мы отправились туда, где промышленных секретов было пруд пруди. В Малый Сити.

Я уже посещал его пару раз, последний – совсем недавно, в компании Амано, но как это обычно бывает, все бегом да бегом, не поднимая взгляда от протоколов… А тут выдалась возможность постоять на месте и полюбоваться лабиринтами из стекла, стали и бетона, поднимающимися на невероятную высоту. Центральный Сити, конечно, впечатляет непосвященного больше, но именно здесь, между биржевыми сводками, акциями, облигациями, бизнес-планами, прочими бумажками, стоящими невероятных денег, и обычной жизнью расстояние было минимальным: в одном и том же кафе могли сидеть за соседними столиками офисные труженики и мамаша, выгуливающая ребенка в последние деньки перед школой.

Кстати о кафе. Улицы постепенно наполнялись народом, все-таки время рабочее, десятый час пробил, и любопытно-настороженных взглядов в мою сторону начинало становиться все больше. Элисабет вместе с телохранителем обшаривала близлежащий бизнес-центр на предмет будущей кражи, Брендон искал удачи по более широкому периметру, а я вынужден был оставаться примерно на одном и том же месте, чтобы избежать возникновения незапланированных конвульсий. А заодно изо всех сил старался верить, что обещанные пятьсот метров таковыми и окажутся.

Уповая на то, что выбранное заведение общественного питания окажется в радиусе моей относительной свободы, а горсти монет, любезно одолженной Диего, хватит хотя бы на стакан воды, я шагнул в полосу мягкого света под замечательно сладким названием «Медовая вишенка». И конечно, сразу понял, что попал не по адресу: крохотный зал был битком набит красотками.

Какой работой они занимались, можно было даже не спрашивать. Безумно длинные ноги, безумно большие глаза, безумно яркие наряды – модели, одним словом. Причем модели, вышедшие на тропу войны за работодателя. Ну как же я мог забыть, что тут поблизости куча всевозможных дизайнерских мастерских, модельных агентств, домов моды! Одна «Колыбель» чего стоит! И вот все эти девицы, расфуфыренные в пух энд прах, как по команде, повернули взгляды в мою сторону…

Думаю, Амано сошел бы с ума от счастья, окажись на моем месте в эту минуту. Морган Кейн тоже сошел бы с ума, правда, совсем по другой причине. От стыда, к примеру. Но колокольчиками под дверью «Вишенки» прозвенел не тот и не другой, а некто по имени Дэниел Уоллес.

Некто… А кто в самом-то деле?

Каким должен быть человек, рискнувший войти в гламурный цветник, прямо скажем, находясь не в самом парадном виде?

Хотя почему не в парадном? Другого у меня точно нет. Да и ни у кого во всем Сити ничего похожего не имеется. И если уж я здесь появился, то, наверное, не просто так, а потому что мне это было нужно. Да, именно! Нужно, и все. А значит, какое мне дело до чужих взглядов и мнений?

Десяток шагов к барной стойке показался мне самой длинной полосой препятствий в моей жизни. Особенно трудно было делать вид, что вроде бы смотришь в ответ на каждую из любопытствующих сорок, но на самом деле только скользишь глазами мимо. И плотно сжатые губы скривились от напряжения, сооружая у меня на лице, даже боюсь представить, какую гримасу. Впрочем, бармен, на которого я посмотрел вполне прямо, хотя и из-под полей кожаной шляпы, заученно улыбнулся:

– Изволите сделать заказ?

Вот это было настоящей победой. Хоть первой, хоть последней: Моргана здесь даже не заметили бы, не говоря уже о том, чтобы сделать первый шаг навстречу клиенту.

– Кофе.

– Черный? – уточнил бармен.

Вместо ответа я попробовал улыбнуться. Не разжимая губ, так, что при желании моя гримаса могла бы сойти за что угодно, кроме улыбки.

– Может быть, мистер желает чего-нибудь покрепче?