(На)следственные мероприятия

Я незаметно скосил глаза на доску с ценниками. Рюмка коньяка мне бы точно не помешала, но ее стоимость в мой бюджет, увы, не укладывалась. С другой стороны, раз уж мне было сделано подобное предложение, значит, меня посчитали человеком, достойным услужливо поднесенной выпивки, и этот успех срочно нужно было закреплять.

– Крепкие напитки с утра? – не сдерживая хрипотцу в голосе, пренебрежительно переспросил я. – Дурное предложение. Если мужчина хочет опьянеть, ему довольно всего лишь общества красивой женщины.

Слова обычно рекомендуется подкреплять жестами, для пущего эффекта, поэтому мой поворот в сторону клумбы… то есть столика с моделями, оказался очень кстати. В целях достижения успеха. Причем гораздо большего, чем был мне нужен. А когда девушки в мгновение ока окружили меня, пугаться было уже поздно.

– И часто вы так пьянеете? – томно протянула мулатка, оказавшаяся прямо передо мной.

Да каждый божий день, потому что напарник не пропускает мимо себя ни одну красивую юбку. То есть ее содержимое, конечно.

– Возможности не упускаю.

– И насколько вы ловки? – шепнула на ухо ее более светлокожая подруга.

– Жалоб пока не поступало.

И в самом деле ведь никто не жаловался. Некому пока что это делать.

– Значит, в вашей книге жалоб и предложений найдется чистая страничка?

О, это уже кто-то третий облокотился о мою спину.

– И не одна…

Если до этого момента я удерживал чашку с кофе в пальцах хоть и с трудом, но вполне уверенно, то, когда в дверях раздался знакомый визгливый голосок, пришлось сделать над собой еще более невероятное усилие: поставить посуду на стол. Хотя бы потому, что явление месье Дюпре освежило в моей памяти кучу не самых приятных моментов.

– Мотыльки мои! Где вы? Ау-у-у!

Судя по лицам девушек, явление босса никого не обрадовало. Даже бармен, как мне показалось, досадливо вздохнул. Впрочем, оно и понятно: выручка за низкокалорийные напитки и фруктовые салаты идет в минуты модельного отдыха, а не труда.

– Стрекозоньки-и-и!

Чем-то они и впрямь ведь были похожи на насекомых. Например, тем, как споро и быстро облепили меня. А вот отлепляться спешить не стали, и мулатка, первой подкатившая ко мне, вздохнула:

– Ну вот, сейчас опять начнутся напрасные поиски вдохновения…

Я чуть было не спросил про ложку. Слава богу, не успел: модельер добрался до нашей тесной компании быстрее, чем слова до моего языка.

– Пчелки мои, кто разрешил вам покинуть улей?

– Месье, мы всего лишь вышли подышать немного свежим…

– Свежим кофе? – потянул ноздрями Дюпре в сторону моей чашки. – Надышались? Тогда марш-марш на свои места! Вас ждет работа!

– К вам вернулась муза? – попробовали девочки подлизаться к начальнику, за что были вознаграждены патетически возведенными к потолку очами и трагической миной, растянутой через все круглое лицо коротышки.

– О нет, моя драгоценная все еще бродит… Там, куда ее прогнал этот жуткий, этот мерзкий, этот совершенно отвратительно одетый…

Я снова поднес чашку к губам. Отчасти чтобы прикрыть улыбку, отчасти пряча виноватый взгляд. Мало было шансов на то, что мое «действие по обстановке» сказалось на простое модельера и модельного дома пагубнее, чем потеря любимой кофейной ложки, но я все равно чувствовал себя немного в ответе за человека, похоже искренне страдающего от внезапного перерыва в любимой работе. Утешить бы его хоть как-нибудь…

– Женщина всегда уходит по собственной воле. Да и возвращается, лишь когда ей этого захочется.

Месье Дюпре застыл, по-прежнему глядя в потолок, но теперь уже явно прислушиваясь больше к окружающему миру, а не к своему горю.

– И если ваша женщина своенравна хотя бы на сотую долю в той же степени, что моя тетушка, на ожидание может понадобиться целая вечность. Или всего пять минут.

Это я лично наблюдал в исполнении Барбары. Неоднократно, хотя быть поверенным в любовных делах родственной начальницы не имел ни малейшего желания. Само собой выходило как-то. Заодно у тети всегда имелось под рукой удобное объяснение для любого разрыва отношений. Какое? «Во всем виноват племянник».

Модельер повернул голову. Ко мне. Правда, пока только на десять градусов.

– А еще ни одна женщина не придет туда, где ее не ждет роскошная встреча. Вот вы тщательно подготовились к самому волнительному моменту своей жизни?

Новое движение шеи, короткое и нервное, а глаза скашиваются настолько, насколько это возможно, исходя из особенностей строения человеческого черепа, и осматривают меня с ног до головы.

– О чем вы только что говорили?

Дюпре выгнулся дугой и теперь смотрел на меня снизу вверх, откуда-то из-под подбородка. Моего.

– О женщине. О чем еще может говорить и думать мужчина? Если он, конечно, имеет право носить это гордое имя.

– О женщине… – повторил коротышка, уже просто неприлично поедая меня глазами. – Кажется, еще было что-то о встрече, которая…

– Состоится в любую минуту. – Я чуть наклонился, в свою очередь глядя на модельера в упор.

– В любую минуту… – прошептал тот, повторяя мои слова, а мгновение спустя взвизгнул: – Да, именно в любую минуту!