На службе Франции. Президент республики о Первой мировой войне. В 2 книгах. Книга 1

Вчера в L’Independant des Pyrenees Orientales появилась статья за подписью Эммануила Брусса, в которой содержится следующая тирада (автор передает ее как слова своего приятеля): «В Бордо пьют шампанское, курят, веселятся, тогда как там, на фронте, наши бедные солдаты идут в огонь, чтобы обеспечить благополучие этих господ. Еще полбеды, если оргии устраиваются в залах ресторанов, но в воскресенье на улицах Бордо видели министров, возвращавшихся с пикника в Аркашоне с дамами и разъезжавших в засыпанных цветами автомобилях, причем у руля сидели военные». Кажется, генерал, командующий 16-м округом, приостановил за эту заметку выход газеты на один месяц. В совете министров Мильеран и Мальви сократили срок запрещения газеты до нескольких дней. Все министры протестовали, даже негодовали против этой выходки газеты, называли ее сплетнями и баснями. После заседания меня отвел в сторону Мальви. Он рассказал мне, что, чувствуя себя не совсем здоровым, поехал в воскресенье после обеда к приятелю в Аркашон и что, когда он собрался в обратный путь, местные общества, узнав о его присутствии, поднесли ему цветы. Он с большой энергией утверждает, что ничего другого не было. Впрочем, кроме него, никто не говорил мне, что в статье имелся в виду именно этот министр.

Я получаю множество поздравлений по поводу битвы на Марне. В числе первых пришли поздравления от императора Николая II и от сербского принца-регента Александра. В своем ответе я, в свою очередь, поздравляю их с успехами их армий. Но нам все более желательно было бы, чтобы наступление русских направлено было главным образом против Германии. Палеолог выступил с новым демаршем, чтобы поддержать это наше желание. Но военный министр, тот самый генерал Сухомлинов, который всегда производил на меня плохое впечатление, когда я с ним встречался, дал понять нашему послу, что русские не будут продвигать свои армии дальше в Восточную Пруссию с направлением на Берлин, а предпочтут действовать в Силезии и Познани. Он даже прибавил: «Чтобы прийти на помощь французской армии, мы в конце августа потеряли сто тысяч человек при Солдау». Палеологу пришлось ответить ему: «Чтобы прийти на помощь русской армии, мы принесли такую же жертву. Однако не наша вина, что по ошибке одного из ваших корпусных командиров фланг русской армии вдруг оказался без прикрытия»²¹⁶*.

Дени Кошен, получивший наконец назначение обследовать пороховые склады, возвратился вчера из своей первой поездки, весьма удовлетворенный ее результатами. Будучи одним из известнейших химиков, он вполне компетентен для того, чтобы выполнить возложенную на него задачу.

Приехавшие из Парижа Марсель Самба и Бриан один за другим докладывают мне о своей поездке. В статье, написанной к их приезду, Морис Баррес спрашивал, не возвещают ли обе эти ласточки возвращения правительства? Я желал бы этого. Но обе ласточки, напротив, вернулись к своим сестрам под южное солнце Жиронды. Впрочем, обе они в восторге от своего временного перелета. Гальени, привыкший к завоеваниям, без труда завоевал сердца Самба и Бриана. Министр-социалист отзывается передо мной о военном губернаторе с великим энтузиазмом, и эта горячая хвала, для меня совершенно излишняя, надеюсь, положит конец всем недоброжелательным подозрениям, на удочку которых попались Клемансо и некоторые министры. Самба не только вполне уверен в лояльности Гальени, он одобряет также, что последний выбрал себе в сотрудники Думера; сила характера и поразительная трудоспособность Думера, говорит Самба, приносят большую пользу гражданскому управлению укрепленного лагеря.

«Генерал Гальени, – заявляет мне в свою очередь Бриан, – держится безукоризненно. Он отнюдь не ищет популярности и старается лишь выполнять свой долг. Мы с Самба посетили северный сектор, где были сделаны большие усовершенствования в организации защиты. Генерал требует, чтобы ему послали судовую артиллерию. Я говорил об этом Оганьеру, он спешно предпримет необходимые шаги. Орудия будут расположены таким образом, чтобы можно было открыть продольный огонь по железнодорожным путям, необходимым немцам для транспорта их гаубиц 420-миллиметрового калибра. Это даст нам возможность воспрепятствовать установке этих гаубиц неприятелем. Гальени считает, что при принятии этой меры предосторожности Париж в случае возобновления немецкого наступления сможет продержаться по меньшей мере четыре-пять недель. Мы с Самба отправились также на фронт и посетили армию Монури; выдержка войск превосходна; снабжение не оставляет желать ничего лучшего. На полях еще лежат трупы немцев. Я приветствую, господин президент, что вы, в согласии с правительством и Гальени, настаивали перед генералом Жоффром на усилении армии Парижа. Военный губернатор мог перебросить на реквизированных такси полученные им войска и доставить их на поле сражения в распоряжение армии Монури. Эти дополнительные силы, несомненно, содействовали окончательному успеху».