На службе Франции. Президент республики о Первой мировой войне. В 2 книгах. Книга 1

Делаем остановку в деревне Юрбес. Я принимаю парад эскадрона конных стрелков, того самого, который в августе проник в Кольмар. Как быстро миновала эта блеснувшая нам тогда надежда! Я прошел пешком по главной улице Юрбес. Жители радостно приветствуют меня, машут платками. Приезжаем в Вессерлинг. В тополевой аллее, ведущей к старому замку аббатов фон Мурбах, реставрированному в 1786 г. и занимаемому ныне владельцами прядильной фабрики Гро, Роман и К^о, выстроены стрелки. Нас встречает генерал Серре, наш бывший военный атташе в Берлине. С 5 января он командовал в Эльзасе группой из пяти альпийских батальонов (7, 14, 24, 27 и 13-й), а недавно назначен командиром 66-й дивизии, составленной из нашей группы и двух других бригад³⁸⁴*. Население замка и обитатели Вессерлинга встречают нас восторженными виватами. Я принимаю парад стрелков, затем они дефилируют предо мною вдоль аллеи перед замком. На главном строении замка взвились два старых трехцветных знамени; они служили еще до 1870 г., и владельцы сохранили их с тех пор, ревниво пряча от взоров людей. При виде этих священных реликвий меня охватило невыразимое волнение. Это сам Эльзас бросается в объятия вновь обретенной Франции. Я посетил прядильную фабрику, на стенах еще висят немецкие правила, здесь работают молодые эльзаски. В этой части долины все спокойно. Лишь временами слабо доносится издали глухой гул орудий.

Мы едем вниз вдоль реки Туры и приезжаем в живописно расположенный небольшой город Сент-Амарен. Толпа смешалась с нашими солдатами, и из уст ее раздается единодушный крик: «Да здравствует Франция!» Этот прием тем более трогает меня, что эльзасцы постоянно произносят при этом также мое имя, словно видят в президенте республики олицетворение родины. Мы входим в мэрию. Здесь вместе с муниципалитетом Сент-Амарена собрались мэры со всей долины. Я приветствую их, говорю им, как мы счастливы, что можем возвратить Эльзасу его место у родного очага нации. В согласии с Мильераном, который мне помогает, я заверяю их, что мы будем уважать их традиции и вольности. Мэр Сент-Амарена желает мне ответить, но не в состоянии говорить от волнения. Я тоже вынужден сделать над собой невероятное усилие воли, чтобы пролепетать два-три слова. Вручаю знаки отличия двум другим мэрам по предложению военных властей, слезы радости душат этих людей, и они едва в состоянии благодарить меня. Как и они, я чувствую, что не могу говорить. Направляемся к школам. На улицах солдаты весело приветствуют меня, жители снова оглашают воздух непрекращающимися виватами, из толпы выходят старухи, девушки, дети и подносят мне цветы, трехцветные ленты, французскую брошюру о своей родной долине – уж не запомню всего. Трогательные знаки их верности. Сначала мы посещаем школу для мальчиков, которой заведует эльзаска, сестра де Рибовилье, с белым капором на голове и большими очками на носу. Девятилетний мальчишка в одежде французского поручика декламирует мне умилительное приветствие. Имя его Вийяр, его отец фабрикант в Сент-Амарене, старший брат поступил добровольцем во 2-й полк зуавов и недавно второй раз ранен на Дарданеллах.

Затем школа для девочек. Прелестная крошка с веселым задором декламирует басню о волке и ягненке «в переработке солдата из окопов»; это язвительная критика германского милитаризма. Сестры обращаются к девочкам с вопросами на французском и немецком языках, спрашивают их, как называются по-французски различные указываемые им предметы. Те девочки, которые думают, что могут ответить, волнуются, суетятся, поднимают руки, каждый раз почти весь класс поднимает руки с торжествующим видом. Действительно, они начинают хорошо говорить по-французски. Здесь около шестидесяти девочек с миловидными эльзасскими личиками, потешная и развитая детвора. Это зрелище так волнует меня, что на приветствия детей я даю самые смущенные и бестолковые ответы.

Оставив несколько тысяч франков для помощи бедным в долине Туры, я покидаю Сент-Амарен. Мы отправляемся дальше, осматриваем окопы второй линии, вырытые на склонах гор с обеих сторон реки. Затем спускаемся до Моош, где в большом новом здании больницы помещается эвакуационный лазарет. Здесь тоже прием, оказанный нам, превзошел все ожидания. Но наступает ночь. Снежные вершины окрашиваются в розовый цвет, небо переливается перламутровыми тонами. Мне хотелось бы подольше пробыть в этой восхитительной местности. Особенно хотелось бы дойти до Танна, который, как мне известно, частично разрушен бомбардировкой. Но генерал Пютц решительно заявляет, что, если немцы узнают о моем посещении, это повлечет за собой новую бомбардировку несчастного города, как это было недавно после приезда туда генерала Жоффра. Мне пришлось покориться перед этим доводом, и я с сожалением возвращаюсь вверх по долине до Бюссанского ущелья, откуда едем обратно в префектуру Эпиналя.