На службе Отечеству

В должности командира полка Валентина Евстафьевича некоторое время мне пришлось видеть со стороны, когда я служил в оперативном отделении дивизии. Ближе познакомился с ним по прибытии в полк, здесь он стал моим непосредственным начальником. В ходе боев на территории Украины, Польши и особенно на дороткинском плацдарме, за который Павлюк был удостоен звания Героя Советского Союза, он проявил себя волевым, умелым командиром. Твердый человек, он умел отличать действительные моменты боя от кажущихся, знал, где и когда ему быть. В ночь на 30 июля вслед за моим батальоном переправился на левый берег Вислы. Одно его присутствие вселяло уверенность в успехе, а советы, твердость, решительность помогли нам выдержать бешеные контратаки врага, расширить плацдарм. Положительным качеством было и его умение сплотить коллектив. Он не терпел задабривания, уступок, всепрощения.

Наши личные взаимоотношения складывались с ним, в общем-то, нормально, хотя иногда дело и доходило до вспышек, которые гасил начальник штаба полка майор Николай Модин. Дело в том, что в характере Валентина Евстафьевича наряду с храбростью, умением решать вопросы подчас проскальзывали черты своенравия и неуравновешенности. Недостаточную гибкость проявлял он и в отношениях с подчиненными. Словом, это был живой, нормальный человек со всеми его достоинствами и недостатками.

Наш полк находился на хорошем счету у командования, хотя во главе его стояли люди, которым немногим перевалило за двадцать. С боевыми задачами мы справлялись успешно, несмотря на то что действовать, как правило, приходилось на острие. Не хвалясь, скажу: комдив не раз ставил нас в пример другим. Нас это радовало, вселяло уверенность в свои силы и возможности.

В первых числах февраля полк в составе дивизии продолжал освобождать правобережье Одера. Отражая контратаки врага, мы продвигались все ближе и ближе к реке, от которой было недалеко и до Берлина. Среди бойцов и командиров царил подъем. Вот оно, гнездо фашизма, — земля, породившая идеологию человеконенавистничества и страшную истребительную войну! Земля, проклятая миллионами людей! Земля, на которую теперь приходило справедливое возмездие в лице советского солдата! Мы от всего сердца радовались этому. Наконец-то осуществилось то, о чем мечтали долгими и трудными фронтовыми дорогами.

Один из дней едва не закончился для меня трагически. Полк форсировал небольшую речушку. Я находился на мосту и пропускал подразделения. Небольшой морозец пощипывал лицо. И вдруг, вместе с перилами, настил рухнул. Проламывая лед, достаю дно. Однако, оттолкнувшись, выскочил из полыньи.

Подбежали товарищи, быстро меня отнесли в рядом стоящий дом, протопили печь, обсушили, дали обмундирование. Крепкое сибирское здоровье не подвело, отделался лишь легким испугом.

В коротких перерывах между боями люди тянулись к газетам, радиоприемникам. Буквально проглатывали сообщения Совинформбюро, с большим вниманием слушали политические информации о завершающемся этапе Висло-Одерской наступательной операций, участниками которой являлись сами.

На всех участках фронта шли ожесточенные бои. Несколько дней кряду части дивизии дрались за города Котлау, Мосвиц, Гроховиц. Противник оборонялся жестко, контратаковал превосходящими силами пехоты и танков. Вновь, как на подступах к Южному Бугу и на Висле, время исчислялось не сутками, а рубежами атак, взятыми населенными пунктами. Отдыхали урывками, пищу принимали на бегу. Полк, как говорят, находился на колесах.

Вскоре бои развернулись на подступах к городу-крепости Глогау. Густонаселенный район с разветвленной сетью шоссейных дорог давал большие преимущества противнику. Фашисты приспособили под оборону подвалы, нижние этажи зданий, имели прекрасную возможность маневра силами и средствами. На угрожающих участках они быстро сосредоточивали мотопехоту, артиллерию, танки.

* * *

В одну из ночей в штаб полка поступил приказ: нам предстояло броском выдвинуться к ушедшим вперед танкистам. Спереди по маршруту движения действовал передовой отряд в составе 2-го батальона капитана Ульянова. Офицер только что донес о встрече с противником. Правда, сквозь помехи в эфире связисты разобрали далеко не все из радиограммы. На запрос связистов продублировать доклад абонент не ответил. Павлюк обернулся ко мне:

— Александр Терентьевич, необходимо выяснить, что происходит у Ульянова. Поезжай в свое бывшее хозяйство, разберись! Возглавь передовой отряд. По расчетам, он находится на рубеже танкистов, свяжись с ними.

Уходя на новую должность, передал батальон капитану Ульянову, недавно прибывшему к нам с должности преподавателя училища. Он оказался офицером трудолюбивым, но пока не имел достаточного опыта.

Проезжая хутор Господский Двор, увидел на обочине дороги танки. Возле головной тридцатьчетверки хлопотал экипаж.

— За чем остановка, ребята?

Танкист в ребристом шлеме почти вплотную подошел к нашим лошадям, окинул меня взглядом:

— Горючее кончилось, ждем заправщика. А вы своих ищете? Так они ушли вперед.

— Как разыскать ваше начальство?