На службе Отечеству

К берегу группами и поодиночке подходят люди. Здесь собралось немало бойцов и командиров, а также беженцев с котомками и узлами. Разные люди, разные лица, но на всех выражение бесконечной усталости и печали. Серый налет пыли свидетельствует о дальнем и горьком пути. Одни сидят или лежат на траве, другие в нерешительности нервно расхаживают вдоль берега. Кое-кто, связав ремнем обмундирование и забросив за спину винтовку, поплыл к противоположному берегу.

Неподалеку от меня расположился смуглый черноволосый старший лейтенант с артиллерийскими эмблемами в петлицах. Увидев в его руках карту, подхожу. Артиллерист полулежит на траве, опираясь на согнутую в локте руку. Фуражка с черным околышем брошена рядом. Назвав себя, предлагаю старшему лейтенанту переправляться через реку вместе. Услышав мой голос, артиллерист посмотрел мне в лицо, и в его глазах я прочитал безмерную усталость и безразличие. Поняв, что он не расслышал моих слов, повторяю предложение.

— Не могу, товарищ. Не умею плавать, — отвечает артиллерист и с явным безразличием рассматривает лежавшую на траве карту.

С любопытством склоняюсь над ней и я. С севера на юг прочерчена синяя ниточка реки, преградившей нам путь. Внимательно всматриваюсь в синюю извилистую нить и с радостью обнаруживаю выше по течению условное обозначение моста, где мы можем переправиться на другой берег. И главное, сразу после переправы попадем в огромный массив заболоченного леса, в котором встреча с фашистами почти исключается.

Громко и отчетливо выговаривая каждое слово, предлагаю артиллеристу свой вариант переправы. Он заметно оживляется, неправильные, резкие черты его смуглого лица освещаются подобием улыбки.

— Можно попробовать, лейтенант. — Артиллерист с трудом поднимается с земли и впервые внимательно оглядывает меня лихорадочно заблестевшими карими глазами.

— Вы не ранены? — встревожился я.

— Нет, — устало махнул он рукой. — Был засыпан землей, поэтому плохо слышу.

То ли из-за слуха, то ли из нежелания продолжать разговор артиллерист отворачивается от меня и, прихрамывая, идет к воде. Не желая докучать ему, приказываю Воронову построить людей.

Через час с небольшим выходим к месту, где на карте был обозначен мост. Однако вместо него находим обгоревшие деревянные сваи. Это настораживает. Лейтенант Воронов вызвался вместе с Сероштаном сходить в разведку. Зная, что на теле Сероштана, что называется, живого места нет, предлагаю Воронову взять с собой кого-нибудь другого. Василь Сероштан, беззаботно щуря под яркими лучами солнца карие глаза, уверяет меня, что совершенно здоров, и в доказательство энергично крутит головой так, что повязка на шее ослабла и опустилась, обнажив воспаленную рану.

— Прекратите, Сероштан! — строго обрываю я и приказываю Петренко немедленно сменить повязку на шее сержанта.

В разведку вместе с Вороновым идут Браженко и Федя, гражданская одежда которого была весьма кстати. Пробираясь под мостом от опоры к опоре, разведчики благополучно преодолели реку и поползли по противоположному склону. Несколько минут они что-то внимательно разглядывали, затем двинулись к поселку.

Прошло около сорока томительных минут. Наконец появляется Воронов. Переплыв назад, лейтенант с необычным для него возбуждением докладывает о результатах вылазки. На том берегу разведчики наткнулись на трупы восемнадцати красноармейцев, потом побывали в поселке, спешно покинутом местными жителями. Браженко и Федя в поселке разыскивают лодки.

Вскоре появляются Браженко и Федя в сопровождении местного жителя, весьма старого человека. Он спускается к реке и показывает рукой. Федя, не раздеваясь, прыгает в воду и, нырнув, вытаскивает железную цепь. Ухватившись за нее, он подтягивает к берегу затопленную плоскодонку. На помощь ему бросается Браженко. Подтянув к берегу, они переворачивают лодку, выливая воду. Федя приносит длинный шест и, ловко орудуя им, направляет лодку в пашу сторону. Вместе с Вороновым и Охрименко садимся в лодку, переправляемся на противоположный берег. Сердечно здороваюсь с древним стариком, отвечающим на каждый вопрос только после троекратного "ась?".

Приказываю Охрименко в первую очередь перевезти раненых и контуженого старшего лейтенанта. Спрашиваю старика, как погибли красноармейцы. Оказывается, их перестреляли фашистские диверсанты, которых в последние дни очень много сброшено с самолетов. Услышав стрельбу, местные жители скрылись в лесу.

На месте разыгравшейся трагедии валялись плотничьи топоры. Очевидно, саперы восстанавливали разрушенный мост, когда на них внезапно напали диверсанты и в упор расстреляли. Увлеченные работой, бойцы не успели даже схватиться за винтовки, которые стояли неподалеку, составленные в козлы.