На службе республики

Отработав показательную программу, сладкая парочка шла мыться, а потом отправлялась «читать книги» в каюту капитана. После этого лица у них были на редкость просветлённые – вот она, сила печатного слова! Потом капитан снова осматривал корабль, пока не наступало время обеда, за которым всегда следовала умная беседа с офицерами на самые разные темы, пока организм переваривает пищу. А вскоре снова начиналась тренировка с оружием, потом силовая, завершающаяся купанием, и снова совместное «чтение книг» в каюте. За ужином, обычно, выпивали немного вина, болтали о всякой ерунде с остальными. После чего Саша обязательно шёл осматривать корабль. А ночью, после короткой увертюры, капитан всегда спал. Закинув на него ногу и прижавшись телом, на плече сопела счастливая Тимандра.

Разумеется, скользящий распорядок её вахт вносил свои коррективы в эту идиллию, но в целом Саше всё очень нравилось. Он с одной стороны стал спокойнее, а с другой голова заработала на удивление ясно, выделяя главное на текущий момент, и помня про более отдалённые перспективы. Как вписывалась в них девушка? Пока только тем, что помогала ему не сорваться в пучину тоски, за что он был ей очень благодарен. А дальше жизнь покажет.

* * *

На шестой день плавания даже неудобный ветер окончательно стих. Только днём он дразнил паруса незначительным оживлением, проистекающим, очевидно, из-за разницы сильно нагревающегося воздуха и прохладной воды. А вечером всё опять успокаивалось. Теперь матросы купались толпами и без верёвок, заплывая довольно далеко от корабля в чистейшей воде, под которой угадывалась нескончаемая бездна.

Саша нашёл время побеседовать с Игорем, так и жившем в общем кубрике. Товарищ окончательно втянулся в ритм морской жизни, явно окреп от постоянной физической работы на свежем воздухе. Но что-то его тяготило. Как выяснилось, он опять начал хандрить из-за оставленной в другом мире жены. Ситуация усугублялась тем, что по его словам в трюме постоянно кто-то кого-то тискал по углам, что напоминало мышиную возню. Невозможность в силу нравственных причин поучаствовать в этом, начинала бесить Игоря, что замечали другие матросы, с которыми он начал поближе сходиться. Некоторой отдушиной для него оставалась Амафея, с которой его объединял почти год жизни в деревне. Но девчонку воспоминания о доме явно раздражали, поэтому приходилось искать другие темы для разговоров, или какие-то невинные игры на свежем воздухе.

Кстати, об играх. Любая игра на деньги на всех кораблях была запрещена, поэтому народ развлекался, как мог, ставя на кон обязательство рассказать смешную или интересную историю, выполнение желания, танец и прочую чепуху. Здесь были и кости, и карты. Многие разновидности явно местного разлива, но в некоторых угадывались несомненные корни из Сашиного мира. В частности в ходу был «дурак» и преферанс.

Иногда днём, а чаще вечером, на палубе звучала различная музыка, песни, устраивались танцы, которые приобретали особый смысл и азарт с участием женщин. Саша не был специалистом в этнической музыке у себя дома, но ему постоянно мерещились кельтские мотивы в этих звуках и движениях. Флейта, что-то наподобие скрипки, и барабан, в роли которого всегда выступала пустая бочка. С её помощью задавался некий ритм, флейта и скрипка выводили мелодию, а люди, обхватив друг друга за плечи, лихо отплясывали, высоко поднимая согнутые или прямые ноги, громко стуча каблуками по палубе. В другом варианте танцы были одиночными, чем-то вроде конкурса, где человек ненадолго выходил на середину круга, показывая там своё мастерство под ритмичные хлопки в ладоши, а потом приближался к кому-нибудь из ожидающих, обычно мужчина к женщине или наоборот, передавая эстафету.

Через два дня подул слабый, но устойчивый юго-восточный ветер, более благоприятный для курса. Шхуна двинулась дальше, а на двенадцатый день после выхода из порта миновала Сицину (Парамушир). К тому времени и ветер окреп, и курс был чуть круче к северу, поэтому корабль прибавил хода, преодолев пятьсот миль за четыре дня. А в гавань Бригеса входили уже при ревущем воздушном потоке, поднимавшем большие волны. Встали у пирса, бросив туда швартовы, и сошли на берег.