На службе у бога войны. В прицеле черный крест

У раненых из смежной палаты я узнал, что из их состава старшая медсестра назначает дежурного по кухне. Это правило надо было распространить и на офицерскую палату. И вот я предстаю перед старшей медсестрой, еще не состарившейся матроной, и уговариваю ее, что лучшего дежурного по кухне, чем я, быть не может. Она с удивлением посмотрела на меня: все обычно отказываются от дежурства, а тут человек сам напрашивается, и дала «добро».

На следующий день я уже в роли дежурного ходил по кухне и балагурил со всем персоналом, договорился с поварами, чтобы они «мушкетерской» палате давали увеличенные порции, ибо, если мы не будем поправляться ускоренными темпами, фронт без нас развалится, немцы начнут наступление и госпиталь будет эвакуирован куда-нибудь в Сибирь.

Мой треп воспринимался как треп, но кухня стала нас «подпитывать», причем весьма существенно. В процессе моей «пищеблоковской» деятельности я познакомился с поварихой, женой офицера, воевавшего на каком-то фронте. Вместе с ребенком она оказалась в госпитале случайно, дома у нее не было, родные погибли. У меня с ней установились дружеские отношения. Часто, глядя на меня, худого и долговязого, она незаметно подкладывала в мою тарелку пожирнее кусочек мяса или мозговую косточку, чтобы я скорее поправлялся, но не забывала увеличить порцию и для моих друзей.

Что касается культурных развлечений, тут поначалу дело двигалось медленно. Артистов из Воронежа или столичных городов заманить сюда было трудно, пришлось обратиться к излюбленной клубной работе — художественной самодеятельности. Большинство из нас с этим делом хорошо знакомо еще со школьной скамьи. Но и Коля зря времени не тратил. Как-то после процедур привел в нашу палату довольно энергичную, уверенную в себе даму средних лет. Это была заведующая лабораторией госпиталя Вера Николаевна. Она оказалась поклонницей драматического искусства и руководителем госпитальной самодеятельности. Причем сразу же заметила, что в концертах должны принимать участие все выздоравливающие. Наша четверка дружно гаркнула: «Ура, мы согласны!»

Выпроводив Веру Николаевну, мы тут же набросились на Костю: у всех с планами наметился прогресс, а у него — полный застой. Наш мачо, словно на комсомольском собрании, стал в позу:

— Вы слышали такое выражение — «Восток — дело тонкое»?

— А причем тут Восток? — спросили мы. — Тебе поручили добыть спирт, а не восточные пряности.

— Притом, друзья мои, — продолжал Костя, — спирт, как вы знаете, находится на строгом учете. Тут надо действовать тонко. Так что спирт, как и Восток, — дело тонкое. Придется подождать, надежда есть!

Ждать мы согласились, но предупредили не злоупотреблять нашим доверием. Он должен подтянуться, потому что наше терпение не беспредельно.

А тем временем начались репетиции предстоящего концерта. Вера Николаевна развила кипучую деятельность. По ее настоянию в концертную программу должны быть включены чтецы, вокалисты и «драматические артисты». По части почитать стихи мастаком у нас считался Коля, романс спеть мог Миша, у него чистый баритон, вот только с драмой ничего не получалось. Сыграть отрывок из классики — кишка тонка, не потянем.

Решено придумать какую-нибудь сцену из нашей действительности. Но какую? Наш советский бюрократизм годился на все случаи жизни.

За один вечер написали маленькую пьесу. Суть сюжета такова: наше поколение хорошо помнит, как население городов изводили различного рода учениями по противовоздушной и противохимической обороне. Тогда ведь не спрашивали, зачем эта показуха. Попал в зону учений, будь добр подчиняться. Остановились на противохимической обороне. Итак: бомбоубежище в подвале дома. В центре — стол, на столе лежат учебные пособия, плакаты и единственный противогаз. В углу стоит баллон с надписью «Газ», то есть предполагаемое отравляющее вещество. Действующих лиц — двое. Женщина — руководитель противохимической обороны (Вера Николаевна) и чиновник районного масштаба (Петр Демидов).

Концерт проходил в солдатской палате, куда набилось много людей, в том числе и из госпитальной администрации. Коля читал стихи известного советского поэта Михаила Светлова, с томиком которого никогда не расставался. Стихи были написаны в 20-30-х годах, но молодежь их знала наизусть.

Это были «Гренада», «Песня о Каховке», «Граница», «Пирушка» и другие. Для многих стихи были откровением, а для тех, кто не знал поэта, — открытием. Коля закончил свое выступление отрывком из стихотворения «Живые герои»: