Читаем На службе у олигарха полностью

Он сам вряд ли верил в то, что говорил. Митя, не оборачиваясь, направился в гостиницу.

Он ещё не совсем пришёл в себя после столкновения в бистро, хотя уже сообразил, что повязать его хотели безусловно не миротворцы. Если бы это были они, автоматически вступила бы в действие городская система перехвата «Беги, русак, беги» и на многочисленных табло в метро, в шопах, на улицах высветилась бы его физиономия с присовокуплением суммы награды за поимку. А раз этого не было… Но кто тогда? По всему выходило, Деверь. Кроме него в Москве нет силы, способной разыграть подобную мистификацию. Тогда вставал другой вопрос: зачем ему это понадобилось? Митя сам искал с ним встречи…

В номере не оказалось никакого черномазого, зато двое мужчин, передвинув стол к окну, пили спирт. Одного Митя знал — сосед по гостинице Джек Невада, банкир из Саратова, загулявший провинциал. Второго, импозантного крупнотелого господина, одетого как подобает туземцу, добившемуся высокого положения при оккупационных властях, то есть ни единой руссиянской пуговки, с крупной головой, чем-то напоминавшей медную отливку, хотя живые, быстрые глаза на загорелом лице смягчали впечатление окаменелости, — этого господина Митя видел впервые. Судя по всему, сидели они давно и выпили изрядно: банкир успел облить белоснежную манишку томатным соком, отчего казался израненным, а у незнакомца на лице застыло блаженное выражение невесомости. При появлении Мити оба сделали попытку подняться на ноги, но не смогли.

— Давай, Митяй, — устало махнул рукой банкир, — присоединяйся. Третью бутыль ублажаем, а веселья как не было, так и нет. Верно говорю, Савельич?

Незнакомец пытливо смотрел на Митю, и не было заметно, что он пьян.

— Извините за вторжение, — произнёс он сильным рокочущим голосом. — Если вам не по душе наше общество, мы сейчас уйдём.

Митя насторожился: голос он узнал, казалось, мерное звучание дотянулось к нему из северных лесов, но как такое могло быть? В непривычном старомодном обращении чудилась лёгкая насмешка, но не злая, свойственная лишь уклонившимся от перевоплощения.

— Почему же, — возразил он в тон. — Всегда рад гостям… Вы тоже здешний постоялец?

— Не совсем. — Мужчина улыбался. — Заглянул по делам, встретил Неваду, у нас общие знакомые в Саратовской губернии. Вот, засиделись… Мы всё равно уже собирались уходить.

— В казино потопаем, — поддержал банкир, потянувшись за бутылью. — Вчера африканских тёлок завезли, можно славно оттянуться.

Митя не спросил, почему они засиделись именно у него в номере. Лишний вопрос. Взгляд меднолобого незнакомца натурально гипнотизировал, пришлось подключить блок психологической защиты. Тот сразу это почувствовал, насмешка стала откровенной. Кто он? Враг или друг?

— Не желаете составить компанию? — предложил незнакомец. — Втроём веселее, и дешевле выйдет… Ах, извините, забыл представиться. Прокл Савельевич Переверзев, бизнесмен.

— Митя Климов, уполномоченный по Северам.

При этих словах у него повело челюсть, будто заклинило. Психоблок едва выдерживал напор незнакомца, но страха не было. Он принял из рук Невады чашку со спиртом, осушил одним махом. Питьё отменное: свекольный суррогат с добавкой табачной крошки. Банкир и Прокл Савельевич последовали его примеру, но Невада не сдюжил. Неизвестно какая по счёту доза произвела на него отрезвляющее действие. Бормоча извинения, он кинулся в угол комнаты и там долго, с наслаждением блевал, согнувшись в дугу. Вернулся за стол одухотворённый. Набулькал новую чашку. Заметил с облегчением:

— Ну вот, теперь можно и к девочкам.

— Уполномоченный по Северам… — пророкотал с улыбкой Прокл Савельевич. — Это что же такое? Работаете на СД?

Митя понюхал чёрную хлебную корочку.

— По-всякому бывает, — похвалился он. — Имею звание почётного осведомителя миротворческих сил.

— О-о! — воскликнул Джек Невада. — За это надо выпить. Прошу встать. За великую Америку. Виват, господа!

Выпил в одиночестве, но лихо. Ни Митя, ни Прокл Савельевич не пошевельнулись.

— Значит, тебе, Митяй, положена плазменная пушка? — уважительно спросил Невада, хрустя огурцом.

— Положена, — согласился Митя. — Я её потерял.

— Где, как?!

— Наширялся до ус…ки. Проснулся в борделе. Ни пушки, ни наградного листа, — огорчённо признался Митя.

— Но ведь за это полагается…

— Ну да, — подтвердил Климов. — Последние денёчки гуляю. До очередной перерегистрации.

В глазах меднолобого прочитал одобрение: дескать, складно врёшь. Но гипнотический напор ослабел, возможно, гость уже выяснил всё, что ему было нужно. Митю это особенно не тревожило. Он никак не мог избавиться от смутной нелепой догадки.

— Что ж, братовья, — весело прогудел Прокл Савельевич. — Надо решать. Либо в казино, либо баиньки. Ночь на дворе.

— На посошок, — возбуждённо воскликнул Невада.

Перейти на страницу:

Все книги серии Роман-газета

Мадонна с пайковым хлебом
Мадонна с пайковым хлебом

Автобиографический роман писательницы, чья юность выпала на тяжёлые РіРѕРґС‹ Великой Отечественной РІРѕР№РЅС‹. Книга написана замечательным СЂСѓСЃСЃРєРёРј языком, очень искренне и честно.Р' 1941 19-летняя Нина, студентка Бауманки, простившись со СЃРІРѕРёРј мужем, ушедшим на РІРѕР№ну, по совету отца-боевого генерала- отправляется в эвакуацию в Ташкент, к мачехе и брату. Будучи на последних сроках беременности, Нина попадает в самую гущу людской беды; человеческий поток, поднятый РІРѕР№РЅРѕР№, увлекает её РІСЃС' дальше и дальше. Девушке предстоит узнать очень многое, ранее скрытое РѕС' неё СЃРїРѕРєРѕР№РЅРѕР№ и благополучной довоенной жизнью: о том, как РїРѕ-разному живут люди в стране; и насколько отличаются РёС… жизненные ценности и установки. Р

Мария Васильевна Глушко , Мария Глушко

Современные любовные романы / Современная русская и зарубежная проза / Романы

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза
12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги