На службе у олигарха

— Подожди, миленький, я сейчас, — пробормотала Даша и поползла с кровати вниз головой. Оказывается, ей понадобилась сумка, откуда она, покопавшись, вытащила упаковку резинок с лейблом «Сделано в США», с пляшущей негритянкой на картинке. Самые модные, по доллару за штуку.

— Нет, — сказал Митя с обидой.

— Как же нет, Митенька? Без этого нельзя, запрещено. Статья восемьдесят первая. Размножение без санкции прокурора. Публичное распыление.

— Со мной будешь без этого.

— С тобой буду без этого, — эхом откликнулась Даша, улыбаясь одними глазами. Потом движением, от которого у Мити кольнуло в затылке, расстегнула молнию на джинсах.

… Вечером Митю отвели к Димычу. После секса с «матрешкой»-одноклассницей он натурально потерял сознание, а когда очнулся, в комнате не было ни Даши, ни её сумки и чувствовал он себя так, будто рыл котлован двое суток подряд. Голова ещё кружилась от терпкого, одуряющего запаха её кожи, пропитанной специальными эротическими добавками. О, теперь он знал, что такое настоящая, дорогая любовь, а не за бутылку сивухи или фальшивый стольник. Но не успел погрезить, как явился вестовой.

Обиталище Димыча доказывало, что он ни в чём себя не ограничивал, хотя по молве слыл аскетом и бессребреником, как Иосиф Виссарионович. Просторное помещение, метров пятнадцать, сплошь застеленное коврами, с мягкой мебелью, с электрообогревом. Но главное, с пофыркивающим кондиционером, насыщающим воздух ароматами цветущего луга. Не всякий руссиянский олигарх мог себе такое позволить. Не без удовольствия Митя вдохнул глоток чужой красивой жизни. Он не завидовал Димычу. С какой стати? В этом мире каждый получает по заслугам.

Истопник усадил его в плюшевое кресло, поставил на подлокотник чашку, которую собственноручно наполнил чёрным кофе из серебряного кофейника. Спросил неопределённо:

— Нравится?

— Пример для подражания, — сказал Климов. — Как и вся ваша жизнь, Дмитрий Захарович.

— Однако, ты льстец… Ответь-ка лучше на несколько вопросов. Давно ли соскочил с иглы?

— Да я по-настоящему и не торчал никогда. Выше травки не поднимался. Конечно, когда заметали, на пунктах прививки впрыскивали гуманитарную дозу, как положено. Но меня как-то не брало, не знаю почему. Сейчас уже около месяца чистый.

— Ломки не было?

— Тоска. Не больше того.

— Любопытно, да… — Истопник налил себе в чашку красного вина, Мите не предложил. — Что думаешь про Дарью Семёнову?

— Чего тут думать? Она вам, наверное, то же самое рассказала, что и мне. Дурь слетела, чудом оторвалась из «Харизмы» и всё такое… Я ей не верю. По-моему, засланная.

— Переспал с ней?

— Сегодня. Раньше — нет.

— И ни в чём не убедился?

— «Матрёшки» — запрограммированные, Дмитрий Захарович. У них своего сознания нет и двойная защита… Не пойму, зачем она вам?

— Тут такое дело, дружок, — засланная или нет, а на севера пойдёте вместе.

Митя поперхнулся кофе, Димыч заботливо похлопал его между лопаток. Старинный жест.

— Да-да, не удивляйся. Дорога дальняя, опасная. Цепочки все оборваны. Парой легче одолеть. Ну, и второе: коли с одним что случится, второй доковыляет. Даша не знает цели путешествия. Информацию загоним в подкорку.

— Дмитрий Захарович, да с ней нас повяжут на первом перекрёстке. Она же неуправляемая, как все они.

— Ошибаешься, Митя. По уровню выживаемости «матрёшки» дадут фору даже каликам перехожим. Статистика. Не волнуйся, проверим её на детекторе. Подчистим, если что. Но пойдёте вдвоём.

Митя догадывался: учитель недоговаривает, что-то скрывает, но иначе быть не может. Молча склонил голову, а Димыч подлил ему из кофейника.

— Причём обстановка такая, завтра надо отправляться. Как твои успехи? Алик тобой доволен, и старец хорошо отзывается.

— Я тоже всем доволен. Завтра так завтра.

— Но ты готов или нет?

— Сами сказали, обстановка. Чего тут обсуждать?

— Вот и умница.

Истопник пересел за стол, поманил Митю. Разложил несколько компьютерных карт, из тех, которые выпустили уже завоеватели — с новыми границами, названиями городов и посёлков, с указанием опасных по тем или иным причинам зон. За час детально изучили маршрут, по которому Мите предстояло двигаться.

— Память у тебя не исчерпана?

— Сберёг процентов на восемьдесят, — похвалился Митя.

На крайний случай Истопник дал две явки, одну в Петербурге, другую в Архангельске, переименованном в Агарай-сити, по имени знаменитого военачальника-албанца, много сделавшего для внедрения прогресса на гнилую руссиянскую почву. Потом проинструктировал, как вести себя с Марфой-кудесницей, если доберётся до неё.

— По всему, что о ней известно, должна принять хорошо, но не вздумай ни в чем супротивничать. Дня не проживёшь. Если хочешь о чём спросить, спрашивай сейчас, другого времени не будет.

Митя с наслаждением проглотил кофейную гущу.

— Не о чем спрашивать, Дмитрий Захарович. Всё понятно без слов. Разве что… По телику день и ночь талдычат, для руссиян, мол, обратного хода нет. Это правда? Кончилась Русь?

— Нет ответа, — скупо усмехнулся Истопник. — Когда, даст Бог, свидимся, тебя об этом спрошу.