На службе в артиллерии

Дело в том, что с изменениями политической системы, не так быстро происходят изменения в экономике, культуре людей, в их быту. Эти факторы еще долгое время оставались на прежнем уровне.

Конечно, в городах изменения были заметнее после установления советской власти, но в селах быт людей оставался, в основном, прежним. И хотя сама советская власть на селе с каждым годом укреплялась, постепенно теряла свои позиции церковь, а неграмотность, бескультурье, нищета и варварство еще долгое время оставались.

В 1926 году пришло время мне идти в школу. Мать одела на меня холщовую сумку через плечо для букваря и тетрадей, перекрестила и сказала:

– Иди. Я знал где находится Казинская начальная школа. Она находилась в метрах 800 от дома. Пришел и остановился у порога. Зазвонил звонок. Все разошлись по классам, а я не знаю куда идти. Начал реветь. Благо подошла какая-то женщина, спросила в чем дело, и отвела меня в первый класс.

Учили нас всему понемногу, в точном соответствии с изречением известного классика – «чему-нибудь и как-нибудь». Часто менялись учителя. Не редкими были случаи, когда одна учительница проводила занятия с двумя классами одновременно.

Однако в школу я ходил усердно, занятий не пропускал. Даже ненастная погода для меня не являлась препятствием. За четыре года научился читать, писать, считать, решать арифметические задачи. Плохо, что при выполнении заданий дома, мне помочь никто не мог. Старший брат Михаил в том же 1926 году ушел в Красную Армию, а остальные мои родичи могли только с трудом расписываться.

Товарищей у меня на нашей улице не было. Кто рожал детей в 1918 году?

Они появились потом, моложе меня на 2–3 года.

Учителя того времени, да еще в деревне, мало занимались воспитанием своих учеников. Их не интересовало, чем они занимаются за пределами школы и даже в самой школе на переменах. Бывало, когда на большой 30-минутной перемене мальчишки одной-двух улиц дрались стеной на стену с мальчишками других улиц. Драка шла в коридоре и могла продолжаться в течение всего перерыва, пока не прозвучит звонок, и не появятся в коридоре учителя из учительской. Только тогда ученики расходились. Естественно, после драки были пострадавшие, тогда после занятий «проигравшая группа» караулила другую, чтобы взять реванш за уязвленное самолюбие.

Как только заканчивался учебный год школьники всех классов сразу включались в работу в своих семьях на полях. Никто не мог быть дармоедом. Каждый должен, в меру своих сил, свое отработать. Что мог делать мальчишка в 9-10 лет? Он мог ходить за плугом (пахать), боронить, во время уборки вить жгуты из соломы для связывания снопов, подбирать колосья граблями, полоть, на сенокосе ворошить сено и т. д. Работать надо было от зари и до зари, спать ложишься как убитый.

О пионерских лагерях мы тогда ничего не знали. Когда мне исполнилось 10 лет, Василий стал брать меня в ночное, а когда исполнилось 11 лет, то в ночное я стал ездить самостоятельно. Правда, лошадь у нас была очень злая, я ее боялся, особенно, после того, когда в возрасте лет семи поспорил с мальчишками, что поймаю ее, носившуюся тогда по лугу, и одену на нее уздечку. Закончилось все это укусом моей головы и нешуточной болью придавленной ноги шипом подковы. Эта отметина на ноге до сих пор напоминает мне далекое детство.

Наступил 1929 год. По решению 15-го съезда ВКП(б) на селе началась коллективизация. Приехали уполномоченные двадцатипятитысячники агитировать крестьян в колхоз. На первых собраниях, проходивших ежедневно, больше говорили агитаторы, а крестьяне молчали и лишь через две-три недели крестьяне не без давления агитаторов начали записываться в колхоз. Бедноте терять было нечего, она сразу записалась. Тех, кто побогаче, раскулачили, некоторым упорным середнякам пригрозили и дело пошло. Процент охвата коллективизацией был доведен до 95 % и даже выше.

Но вот в газете «Правда» появилась статья И.В. Сталина «Головокружение от успехов» и искусственно созданные колхозы быстро распались. В них остались преимущественно бедняки. Однако с осени 1929 года кампания коллективизации развернулась с новой силой и дело закончилось тем, что 70–75 % крестьянских хозяйств было коллективизировано.

В колхоз вступил и отец (настоял Михаил, приехавший в отпуск). Однако отец все же успел продать молодую лошадь (победила мелкособственническая психология) и в колхоз сдал на общий двор только старую лошадь.

Лето 1930 года – первое лето в необычных условиях колхозной жизни. Все было непривычно, необыкновенно. Работали впервые не в одиночку, а сообща под смех и песни, под острые слова.

Детям стало легче, не было такого труда, как в единоличном хозяйстве, ведь в колхозе работали, в основном только взрослые.