На службе в сталинской разведке. Тайны русских спецслужб от бывшего шефа советской разведки в Западной Европе

В самом начале расследования возникли подозрения, что Николаев совершил преступление при непосредственном содействии работников Ленинградского ОГПУ. Однако следствие не сделало и попытки прояснить ситуацию. Сталин не дал приказа начать беспощадную проверку Ленинградского ОГПУ, чей начальник два месяца назад отпустил человека, задержанного с револьвером. Двенадцать высших сотрудников ОГПУ, включая их шефа Медведева, были арестованы за попустительство и приговорены к тюремному заключению на срок от двух до десяти лет, но все это не выглядело серьезным. Медведева приговорили к трем годам. Это было весной 1935 года. И менее чем через два года я видел Медведева в Москве, где он наслаждался полной свободой. И он, и его помощник Запорожец были досрочно освобождены Сталиным.

Однако тайна Николаева так никогда и не открылась. На последнем крупном «процессе над предателями», инсценированном в марте 1938 года, на котором Ягода фигурировал в качестве одного из главных участников «исповеди», впервые публично, на открытом судебном заседании, упомянули случай с арестом Николаева и его необъяснимое освобождение. Однако прокурор Вышинский прерывал Ягоду каждый раз, когда последний пытался заговорить на эту тему. «Не так было», – несколько раз возражал Ягода, когда Вышинский начинал зачитывать выдержки из собственного признания бывшего шефа ОГПУ. О роли Сталина в расследовании нигде не упоминалось. Не было дано и никаких объяснений по поводу того, почему Сталина удовлетворили странные действия Медведева и Запорожца, которые отпустили Николаева сразу после задержания его с револьвером и политическим дневником.

Дневник Николаева, безусловно, сыграл важную роль в деле Кирова. На него снова и снова ссылалась советская пресса, когда после закрытого судебного процесса были казнены Николаев и его шестнадцать товарищей – все члены комсомола. Упоминался он и в связи со многими другими случаями. Но никогда так и не опубликовали ни единого слова из него.

В ближнем круге ОГПУ дело Кирова было окутано атмосферой мрачной тайны. Даже мои самые близкие друзья на Лубянке избегали разговоров на эту тему. Однажды я обратился прямо к Слуцкому – начальнику иностранного отдела ОГПУ – и спросил его, не думает ли он, что ленинградская тайная полиция причастна к убийству Кирова. Он ответил так:

– Дело это, как вы понимаете, такое темное, что лучше всего вообще в него не вникать. Просто держитесь от всего этого подальше.

Случай с Кировым оказался таким же полезным для Сталина, как поджог рейхстага для Гитлера. Оба события стали поводом для новой волны террора. Решить загадку «Кто убил Кирова» так же нелегко, как и ответить на вопрос: «Кто поджег рейхстаг?» Кроме Сталина, в живых осталось не более трех-четырех человек, способных пролить свет на тайну убийства Кирова. Один из них – Ежов, преемник Ягоды и организатор великой чистки, который сам в начале 1939 года исчез с политической сцены. В конечном итоге, скорее всего, Сталин останется единственным хранителем всех фактов по делу Кирова.

Один из этих фактов не вызывает сомнений: убийство Кирова дало Сталину столь желаемую им возможность ввести смертную казнь для большевиков. И вместо того, чтобы действительно расследовать загадочное убийство Кирова, Сталин использовал его смерть как предлог для ареста всех наиболее видных лидеров старой гвардии большевиков – начиная с Каменева и Зиновьева – и как повод для введения смертной казни для членов партии. Сейчас он мог начать систематическое уничтожение всех тех, кто, разделяя с ним идеи Ленина и традиции Октябрьской революции, поднимал знамя, под которое могли собраться недовольные и мятежные массы населения.

Следует сказать, что в это время не только бесчисленные массы крестьян, но и большинство в армии, включая выдающихся полководцев, большинство комиссаров, девяносто процентов директоров заводов, девяносто процентов партийного аппарата находились в той или иной степени в оппозиции по отношению к диктатуре Сталина. И дело уже не ограничивалось тем, что надо было выпустить небольшую каплю яда. Требовалось перетряхнуть всю структуру советской власти. Как это сделать? Дискредитировать, запятнать, обвинить в измене и расстрелять старую гвардию большевиков, а также провести масштабные аресты их сторонников и последователей. Назвать их «троцкистами, бухаринцами, зиновьевцами, саботажниками, разрушителями, диверсантами, германскими агентами, японскими шпионами, британскими шпионами». Назвать их как угодно, главное – арестовывать как участников гигантского государственного заговора каждого человека, стоящего в оппозиции к власти Сталина, которую его приверженцы называли «линией партии». Вот что нужно было сделать, и Сталин как раз и выбрал способ действия, которым стали показательные судебные процессы и хорошо отрепетированные признания на них. Он и до этого уже инсценировал множество таких спектаклей, но никогда большевики не были в них актерами и жертвами.