На солнечной стороне улицы

Тридцать лет спустя картина "Лагманщик на Алайском базаре", где он, сверкая улыбкой на почти черном лице, все еще стоит, и будет всегда стоять, хлеща себя по могучей спине веревками растянутого теста, - продана за 34 000 долларов на аукционе в Ницце. В борьбу за ее обладание вступят адвокат из Лиона, генеральный менеджер сети отелей "Холидей Инн" и некий бизнесмен из Чикаго, собственно, и взвинтивший последнюю цену до невероятного предела, после чего никто, кроме него, на это небольшое полотно уже не претендовал.

Тут же, под навесом, стояли три шатких фанерных стола, покрытых кусками истертой клеенки, с разнокалиберными стульями немыслимой ветхости. Однако никогда они не пустовали. Два раза Верке тут налили почти полную касу божественно жирного и густого лагмана, что остался на дне гигантской кастрюли… Она, однако, не злоупотребляла: раза три отказывалась, говорила, что сыта, глотала слюнки…

21

Да… базары моего детства… - Шейхантаурский, Фархадский, Госпитальный, Туркменский… И самый главный, легендарный и грандиозный - Алайский!

Кто только на нем не торговал!

Поволжские немки из высланных - в белейших фартуках - предлагали хозяйкам попробовать свежий творог, сливки и сметану.

Сморщенные пожилые кореянки пересыпали в вощеных ладонях жемчуга желтоватого или белоснежного риса.

Красавцы все как один - турки-месхетинцы - артистически взвешивали первую черешню, загребая ее растопыренной большой ладонью; сквозь пальцы свисали на прутках алые или желтые двойни-тройни…

Издалека душно благоухали прессованные кубы багряных и желтых сушеных дынь…

Россыпью полудрагоценных каменьев сверкали ряды сухофруктов: черный, янтарный, красноватый изюм, тусклое золото урючин, антрацитовые слитки чернослива…

А оранжево-глянцевые кулаки первой хурмы, а горы багровых, с маленькой сухой короной, гранатов, и один обязательно расколот на погляд: из-под молочной пленки капельками крови выглядывают плотно притертые друг к другу зерна… А бледно-желтые плешивые, с островками замши на каменных боках, плоды айвы! А тяжелые влажные кирпичи халвы - золотистой кунжутной, охристой маковой, урючной… да и бог еще знает - какой!

А как умели торговать узбеки! Это был талант от Бога - расписать товар вот так же, как художник расписывал ляганы и пиалы.

- Па-адхади наро-од, свой огоро-о-од! - выпевали, выкрикивали тенора, баритоны, басы, высвистывали фистулой слабые стариковские глотки, - от прилавков, с высоты арбузной горы, с перекладины арбы, полной длинных, как пироги, покрытых серебристой сеточкой мирзачульских дынь. - Палля-вина сахар, паллявина мье-од!

К каждой покупательнице, в зависимости от возраста, обращались либо "дочкя", либо "сыстра", либо "мамашя". Те тоже не уступали в умении торговаться. В этом многоголосом торге роли были расписаны каждому наперед. Тут вариантов несколько. Либо говорили: "Уступи, много возьму!", либо делали вид, что уходят, ожидая оклика и готовясь к нему… Либо, втихаря отсыпав часть денег в карман, искренне выворачивали перед хозяином товара кошелек: "Вот все мои деньги. Хочешь - бери!" Хотя самый действенный способ был - обратиться к нему по-узбекски: тут он точно не выдерживал, душа смягчалась, цена падала…

***

О, упоительные и изощренные поединки восточного торга!

***

Совсем недавно на улице Виа Долороза, в огромном антикварном магазине, похожем на пещеру Али-Бабы, куда после экскурсии завела меня и моих друзей-американцев гид Марина, я вступила в единоборство с самим хозяином, высокомерным Селимом.

Перед тем как войти, Марина рассказала, как в самый разгар очередных арабских беспорядков, когда толпа, вооруженная ножами и камнями, катилась гулом с Масличной горы по Виа До-лороза, Селим спас ее, вместе с группой туристов из России, - спрятал в своей пещере: запер двери лавки, перекинув на них средневековый железный засов…

Здесь, среди гор разнообразно изысканного хлама, мне пришло в голову показать настоящий класс восточного торга своим американским друзьям из Балтимора, приехавшим отпраздновать совершеннолетие сына у Западной стены.

…Это было похоже на борьбу палванов моего детства, когда богатыри засучивают рукава и подворачивают штаны на мощных икрах… разминаются в сторонке от ковра, переступая с ноги на ногу, массируя бицепсы… Селим не подозревал - с кем имеет дело, и вначале отвечал мне, снисходительно улыбаясь, - о эта обходительность торговцев Восточного Иерусалима… Мне неважно было - вокруг чего справить торг. Я выбрала небольшую серебряную вазочку ручной работы.

- А сколько стоит эта, к примеру? - лениво осведомилась я, небрежно покручивая в пальцах изделие.

Главным в этом вопросе является слово "к примеру". Оно сразу ставит под сомнение исходную цену товара.

- Это - настоящая ручная работа, госпожа, позапрошлый век, сирийский мастер, редкая вещь!

- Я спросила тебя о цене… - тон по-прежнему непроницаемый.

- Посмотри, какая тонкая вязь - видишь? Павлиний хвост… растения, тонкие листики, какие узоры… Многодневная кропотливая работа…

- Ну-ну?