На соседней планете

— Какая-то непроницаемая тайна окружаетъ его, и это одно уже дѣлаетъ его интереснѣе Г ери, который всѣмъ извѣстенъ съ самаго дня своего рожденія. Только ты ошибочно предполагаешь, будто чужеземецъ причиной того, что Гери пересталъ мнѣ нравиться. Ардеа скоро уѣзжаетъ съ Сагастосомъ, и, Богъ знаетъ, увидимся ли мы съ нимъ когда-нибудь.

Въ эту минуту подошелъ Гери, и разговоръ перешелъ на другіе предметы.

Рѣка, по которой шелъ корабль правителя съ сопровождавшей его флотиліей все болѣе и болѣе расширялась. Мало-по-малу берега стали исчезать въ далекомъ сумракѣ; очевидно, они вошли въ большое озеро.

Послѣ полутора часа пути показался большой островъ, покрытый роскошною растительностью, изъ-за которой виднѣлись громадныя зданія, массивные и, въ то же время, изящные контуры которыхъ стали вырисовываться все яснѣй и яснѣй.

На широкой лѣстницѣ, къ которой причалилъ корабль, выстроились пѣвшіе гимнъ жрецы, въ бѣлыхъ и красныхъ одѣяніяхъ, и жрицы въ серебристыхъ туникахъ, увѣнчанныя вѣнками.

Правителя встрѣтилъ великій жрецъ и провелъ пріѣхавшихъ въ большой открытый павильонъ, устроенный у другого спуска.

Здѣсь лѣстница была уже, но зато покрыта дорогими коврами. Ардеа узналъ, что на эту пристань прибудетъ царь, который въ данную минуту находился въ другомъ городѣ.

Спускались сумерки, и царя ждали съ минуты на минуту, такъ какъ церемонія должна была начаться, какъ только на небѣ вспыхнетъ первая звѣзда! На островѣ собралась громадная толпа народа и всюду, куда только хваталъ глазъ, виднѣлось море человѣческихъ головъ.

Вдругъ на водѣ появилась свѣтящаяся точка и стала затѣмъ быстро приближаться. Наконецъ, сталъ видѣнъ большой корабль, на носу котораго сіяло громадное электрическое солнце.

— Это ѣдетъ Махозеръ со своими двѣнадцатью совѣтниками, хранителемъ печати и четырьмя магами, которые воспитали его и учили управлять четырьмя стихіями, — прошептала Нирдана, наклоняясь къ князю.

Ардеа съ любопытствомъ наклонился впередъ, чтобы лучше видѣть царя таобтиловъ, высокая фигура котораго появилась на покрытыхъ ковромъ сходняхъ, переброшенныхъ съ корабля на берегъ.

Махозеръ былъ еще молодой человѣкъ, лѣтъ тридцати пяти, очень высокаго роста. Черты лица его были правильныя и строгія, глаза были синяго, какъ сапфиръ, цвѣта.

На немъ былъ черный и узкій, какъ у всѣхъ, костюмъ, а на плечахъ накинутъ синій плащъ, сдерживаемый у шеи драгоцѣннымъ ожерельемъ, ниже котораго виднѣлся золотой нагрудникъ; голову покрывалъ легкій золотой шлемъ, увѣнчанный зубчатой короной.

Непосредственно за нимъ шелъ старецъ съ драгоцѣнной шкатулкой, въ которой, по словамъ Нир-даны, хранилась государственная печать. Далѣе шли попарно двѣнадцать старцевъ въ бѣлыхъ одеждахъ, и четыре наставника царя. На головѣ у маговъ были надѣты золотыя, увѣнчанныя звѣздой тіары.

Послѣ этихъ высшихъ сановниковъ, высадились тѣлохранители царя: пятьдесятъ молодыхъ людей въ серебряныхъ доспѣхахъ и вооруженныхъ короткими, широкими мечами, висѣвшими на серебрянныхъ же поясахъ.

На остальную свиту Ардеа не обратилъ никакого вниманія. Онъ смотрѣлъ на царя, который поднимался по лѣстницѣ, и передъ которымъ правитель, великій жрецъ и другіе сановники склонились до земли. Народъ радостными криками привѣтствовалъ монарха. Царь отвѣчалъ на привѣтствія наклоненіемъ головы или жестомъ руки и, не сказавъ ни слова, вмѣстѣ съ великимъ жрецомъ и прочими сановниками храма, стоявшими по обѣ стороны, быстро пошелъ впередъ. Въ эту минуту всѣ огни погасли, и шествіе потянулось длинной вереницей къ храму.

На темной лазури неба зажглась первая звѣзда, когда царь появился на ступеняхъ лѣстницы. Правитель съ семействомъ и его гости вошли въ храмъ за царемъ съ его совѣтниками и стали неподалеку за нимъ, на эстрадѣ, приготовленной для монарха и его свиты.

Храмъ былъ громадныхъ размѣровъ. Несмотря на безчисленныя лампады, освѣщавшія его, дальнія части терялись во мракѣ.

Посрединѣ храма, на возвышеніи въ десять ступеней, высился жертвенникъ, на которомъ стояло что-то закрытое широкимъ и толстымъ покровомъ изъ разноцвѣтной, съ металлическимъ отливомъ матеріи. Окружая полукругомъ главный жертвенникъ, были устроены двѣнадцать другихъ, изъ которыхъ каждый былъ украшенъ особымъ мистическимъ символомъ. Разсматривать эти символы князь не имѣлъ времени, такъ какъ все его вниманіе сосредоточилось на жрицахъ въ черныхъ одеждахъ, которыя окружали центральный жертвенникъ и, аккомпанируя себѣ на инструментахъ, напоминавшихъ арфы, затянули протяжную невыразимо грустную пѣснь.

Потомъ царь оставилъ свое мѣсто, гдѣ нѣкоторое время молился, и, начиная съ лѣвой стороны, обошелъ всѣ двѣнадцать жертвенниковъ, совершая на каждомъ возліяніе и куреніе.

Подошедшій къ князю Сагастосъ объяснилъ шопотомъ, что эти жертвенники посвящены стихіямъ и добродѣтелямъ Имамона, которыя царь почтилъ молитвами, дарами и жертвами.